Изгой - Юрий Никитин

Скиф расплылся в улыбке.

— Да-да, — сказал он заинтересованно. — Ага,да, конечно... А чем еще, кроме красоты?

— Простак, — ответил Олег. — До чего же тыпрост, дружище... Все тебе надо чтобы было больше или выше, чем у соседа! Ноесть простые житейские явления, которые понятны даже мудрецу, блуждающему средизвезд. К примеру, в отличие от нас, женщины вовсе не стремятся к величию. ТвояЛяна просто живет. Спокойно и счастливо! У нас же не только войны, сражения,постоянные поединки... но даже более сложное и непонятное для тебя: вера,смирение, даже аскетизм и дервишество должны доказывать наше мужское величие!

Скиф озадаченно нахмурился. Конь прядал ушами, словно ихобжигало горячее дыхание молодого воина. Наконец Скиф спросил подозрительно:

— Значит... она некрасивая?

— Я слышал от старых людей, — сказал Олег, и Скифуловил нотку острой зависти в его голосе, — что раз в сто лет на землерождается девочка с удивительным даром... Кого полюбит, того обходят беды,несчастья, невзгоды. Того в битвах не берет ни меч, ни топор, ни стрела, ниброшенный с крепостной стены камень... Если его укусит змея, то яд неподействует. Да змея такого и не укусит! Поспит рядом, если наползет ночью, аутром поползет себе дальше.

Он изумленно крутил головой, даже оглянулся, но уже нетолько маленький домик Ляны, но и весь город растаял в утреннем тумане.

Скиф тоже оглянулся, синие глаза округлились, с не-довериемпосмотрел в твердое, как высеченное из камня, лицо Олега. Тот кивнул. Скифвоскликнул дрожащим голосом:

— Это... это немыслимо!

— Почему? — спросил Олег.

— Она... она такая простая!

— Простая и чистая, — согласился Олег. В голосеволхва прозвучала насмешка. — Ах да, все достоинства бывают только у людейзнатных! А чем выше род, тем достоинств больше.

Скиф насмешку уловил, даже успел вспомнить про своихбратьев, но возразил тем горячее :

— Но Ляна... Ляна не колдунья!

— А зачем ей быть колдуньей? — спросилОлег, — Это не колдовство, это... выше. Сила ее любви настолько велика,что охранит любимого даже от колдунов. Эх, Скиф... Дубина, ты даже не подозреваешь,что повезло сказочно тебе, а не Ляне.

Скиф сидел в седле, как будто по нему сверху стукнулиогромным молотом. Ниже ростом, спина сгорбилась. Долго молчал, а когдазаговорил, голос звучал смиренно и с нотками страха:

— Это что же... Значит, я для чужих стрел неуязвим?

— Да, — подтвердил Олег. — Но ты не рискуй,не рискуй... Вдруг она в разгар схватки вспомнит, что ты ее дурой назвал? Илиеще как-то обидел?

Скиф вскипел:

— Да я никогда... Никогда не обижал! Да я лучше своюкровь выцежу до капли, чем позволю себе или другому ее обидеть, огорчить,чем-то задеть! Да я не дам на нее листочку с дерева упасть, я это дерево срублюк чертовой матери!.. Ишь, дурой!.. Да я никогда ей такое вслух не скажу...

Олег сказал:

— Вот-вот. Срубишь дерево, лишишь ее домик благостнойтени... Словом, все же не рискуй!

В его голосе звучало серьезное предостережение. Скифзамолчал, поехал дальше нахмуренный, озабоченный. Олег видел сдвинутые брови, агубы слегка шевелились, словно Скиф разговаривал, убеждал, просил, доказывал.

Кони шли резвым галопом до самого до полудня, не выказываяусталости. Скиф начал удивляться, Олег помалкивал. И так непонятно, кто конейрасседлал, накормил, напоил, если учесть, что Ляна все время была на виду.

Скиф не чувствовал усталости, однако Олег начал нетерпеливопосматривать по сторонам.

— Вон роща, — сказал он. — Доскачем, а тамотдохнем.

— Устал?

— Нет, — удивился Олег, — а при чем здесьусталость?

— Ты сказал, что отдохнем.

— Так не от усталости же, — возразил Олег судивлением. — Разве отдыхают, когда устают?

Скиф пробормотал:

— Ну да... Я раньше так думал...

— То было раньше, — посочувствовал Олег. —Ох, детство... Чистое, безоблачное. Когда уверен, что уже все знаешь и ничтоуже в тебе не изменится...

Скиф молча пустил коня следом.

Роща начала уплывать в сторону и назад, постепеннооткрывалась зеленая долина. Скиф приободрился, после отдыха поскачут по ровной,как стол, поверхности. В горах и даже в густом лесу чувствовал себя неуверенно,даже ребенок может сбросить сверху камешек и прибить вместе с конем...

Оба услышали яростный крик, испуганное конское ржание. Всеперекрывал дикий свирепый рев. Скиф побледнел, но в руке сразу оказался боевойтопор, а колени заученно толкнули коня вперед.

За поворотом, в сотне шагов впереди по полю носился наоранжевом, как солнце, коне всадник в красном плаще. Конь храпел, на удилахклочья пены, его шатало, а сверху на них налетал огромный и, как определил дажеСкиф, молодой дракон. Всадник отбивался длинным узким мечом. Дракон с налетупытался схватить пастью или когтями, слышался стук металла по кости, зеленоетело проносилось дальше, дракон набирал высоту и круто разворачивался.

Если бы навалился на всадника всем весом, то смял бы с конемвместе, но дракон опасался узкого меча, что уже уколол несколько раз, ещебольше дракон страшился оказаться на земле, там потеряет все преимущество, ибой все длился — нелепый, изнуряющий, но все же с предсказуемым результатом.

Скиф взвесил топор на руке, закричал:

— Держись, воин!

Над головой затрепетал воздух, словно пролетели испуганныеутки. Дракон взревел и повернул голову навстречу новому противнику. Скифзакричал, нагнетая боевой дух. Тело взыграло в боевой ярости, он с воплемударил острым лезвием прямо между выпученных глаз. Руки едва не вывернуло, нотопор не отскочил, врубился, тут же на плечи и голову обрушилась холоднаятяжесть. Он вскрикнул и, не удержавшись, рухнул с седла.

Дракон топтал его, рвал зубастой пастью и когтями, так емупоказалось, потом совсем рядом раздался раздраженный голос. За ступню сильнодернуло, потянуло, едва не выламывая из суставов.

Блеснул яркий свет. Олег выпустил его ногу, повернулся всторону всадника в красном плаще. Тот поник на конскую гриву. Его шатало,обеими руками держался за луку седла, чего не позволит себе ни один благородныйконник.

Скиф ошалело огляделся. Дракон распластался как большаярыба, разве что размером с небольшой корабль. Лапы еще дергаются, когти соскрежетом царапают твердую землю. По всему зеленому, покрытому рыбьей чешуейтелу пробегает судорога. В переносице топор, погрузился по самый обух, а в шеетри стрелы. Еще одна по самое перо в пустой теперь глазнице. Вытекает зеленаяжижа, пузырится...