Боги нефрита и тени - Сильвия Морено-Гарсиа

– Ну… моей магии оказалось недостаточно.

– Помнится, ты говорила, что ее хватит. Вот почему я выбрал тебя для этого задания.

– Я была уверена, что смогу увлечь его. Но, кажется, он увлечен этой девчонкой, которую повсюду таскает с собой. – Слова Штабай прозвучали раздраженно. – Ты готов заподозрить меня в измене, но я всего лишь выполняю твою волю, Вукуб-Каме. Когда ты составил свой план, разве я не помогла тебе? Я могла бы получить расположение Хун-Каме еще тогда, рассказав ему о твоей ловушке. Но вместо этого я сохранила твой план в тайне и даже нашла необходимого тебе смертного.

– Возможно, – кивнул Вукуб-Каме и коснулся рукой ее волос – лишенный нежности жест хозяина и ничего более. Когда-то они были любовниками, и он предложил ей место на троне рядом с собой, но в этом был расчет – сумасбродная Штабай не стала бы помогать просто так.

– Он сказал что-нибудь интересное? – спросил Вукуб-Каме нетерпеливо, ему уже хотелось поскорее вернуться домой – его звала Шибальба.

– Мы почти не говорили. Моя магия была бесполезна, она не удержала его, и мне пришлось отдать шкатулку. Он спросил, у кого еще одна часть тела, и я сказала, что у Уай Чиво.

– Еще что-нибудь спрашивал?

– Нет, – браслеты Штабай зазвенели, когда она прижала руку ко лбу. – Твой брат спешил. Но знаешь… было видно, что он слабеет и все больше становится человеком.

– Я считал моего брата сильнее, – заметил Вукуб-Каме.

Возможно, Хун-Каме не доберется до Нижней Калифорнии. А если он действительно слабеет, то и встреча с Уай Чиво может не состояться. Между тем бог рассчитывал на нее – Уай Чиво был сильнее остальных его помощников.

– Если бы ты видел его, когда он уходил, – вздохнула Штабай. – Эта девушка отражалась в его глазах.

Вукуб-Каме был спокоен, но, когда Штабай сказала это, возникло неприятное чувство. Прозвучавшие слова походили на знамение, он был чуток к этому.

– Что такое? – заметила перемену женщина.

– Молчи, – приказал Вукуб-Каме, подошел к клетке с попугаем, протянул руку и сломал шею птице.

– Зачем… – начала Штабай.

– Я сказал – молчи!

В руке бога появился нож. Он разрезал попугая – перья и кровь в хаотичном рисунке разлетелись по полу.

Вукуб-Каме и раньше не видел триумфа, но видел прибытие брата в Терра Бланка. Теперь не было ни того, ни другого. Или было? Он не мог разобраться. Ветви множились, переплетались и снова расходились. Возникло лицо юной женщины, на секунду он увидел брата на Черном троне. Образ, пусть и мимолетный, так поразил бога, что шрамы на его ладонях запульсировали от боли. Нож выпал из руки и, коснувшись пола, превратился в дым.

Нет, это невозможно! Правитель Шибальбы – он. Ничто этого не изменит!

Словно желая утешить Вукуб-Каме, рисунок на полу предложил ему еще одно краткое видение – на этот раз он сам сидел на троне. Но это не принесло ему облегчения.

Вукуб-Каме кулаком перевернул клетку и повернулся к Штабай.

– Она была в его глазах… Надеюсь, наслаждаясь жизнью человека, он уже никогда не станет богом.

С него было достаточно, бог погрузился в озеро тени и спустился по девяти уровням в свое царство. Прошел в тронный зал и сел на обсидиановый трон. Ему нужно было увериться, что он все еще правитель и будет правителем всегда.

Никто так не боится воров, как тот, кто сам украл, и не что-нибудь, а королевство.

Их путь пролегал через множество штатов; поезд карабкался на горы и спускался в ущелья, огибал заброшенные шахты и нырял в сосновые леса, которые сменились пустыней. На каждой остановке у окон толпились продавцы, агрессивно предлагающие свои товары. Все это не было утомительным. Они ехали в просторном купе первого класса, которое мало чем отличалось от номера отеля. Большая кровать, два кресла, столик у окна и умывальник. Над умывальником висело овальное зеркало, на окне – темно-оранжевые занавески в тон покрывалу на кровати. На полу – коричнево-песочный ковер.

В поезд Кассиопея села уставшей. Она сняла туфли и сразу упала на кровать. Хун-Каме лег рядом с ней. Запоздало мелькнула мысль, что надо бы как-то поделить территорию. Вспомнились слова матери: «В каждом мужчине есть немного от дьявола, пусть даже он и ведет себя как святой». Но мама была далеко, Хун-Каме был не дьяволом, а богом, и к тому же просто не было сил, чтобы строить баррикаду из подушек. Сон сморил моментально.

Разбудили ее всполохи молний – за окном была гроза. Она села и взглянула на Хун-Каме. Кажется, он спал, грудь его спокойно поднималась и опускалась. А еще говорил, что не спит.

Кассиопея похлопала его по плечу, и бог нехотя открыл свой единственный глаз.

– Прости, – сказала Кассиопея. – Ты был… я думала, ты не спишь.

– Не сплю, – отрезал Хун-Каме.

Он нахмурился, и девушка пожалела, что разбудила его. Кажется, она нарушила какие-то границы.

Довольно долго они молчали, потом Хун-Каме заговорил хрипло, как будто разговаривал сам с собой:

– Я постепенно превращаюсь в человека… Все дело в твоей крови, она влияет на меня. Юкатан все дальше от нас, но это не помогает, я становлюсь слабее с каждым километром. Брат знает об этом, и он несомненно ждет, что изменения со мной пойдут на пользу его планам. Неизвестно, сколько времени у нас осталось.

Кассиопея подняла руку и посмотрела на палец. Иногда она забывала о том, что была для него донором. Но иногда действительно чувствовала себя очень плохо.

– Ты становишься человеком, а меня это убивает, – вырвались слова.

– К несчастью, это так.

– Ох, – прошептала Кассиопея. Она не знала, что еще сказать. Было немного обидно. Только-только взглянула на мир, и что же, скоро покидать его?

«Ну, я не умру, – пообещала она себе. – Мне еще столько всего нужно сделать. Поплавать в море, потанцевать в ночном клубе, проехаться на автомобиле, и это еще далеко не все!» Кассиопея была прагматичной девушкой и не собиралась так просто расставаться со своими мечтами.

Она взглянула на бога – того, кто мог обречь ее на раннюю смерть.

– Зачем твой брат это сделал?

Этот важный вопрос они почему-то еще не обсуждали. Кассиопея не собиралась касаться болезненной для него темы, но он, в конце концов, первый начал.

– Ты никогда не слышала о семейных ссорах? Слышала, конечно. Ты же не ладишь со своим кузеном Мартином. Появись у тебя возможность, ты бы избавилась от него?

– Ты имеешь в виду, могу ли я навредить ему? Не знаю… Я всегда хотела оказаться от него подальше… ну, может, говорила какие-то гадости…

– Что-то мне подсказывает, девочка, ты бы могла отомстить ему.

– Я не девочка, – оскорбившись, возразила Кассиопея. – Нет. Однажды мы говорили об этом с мамой, и я поняла, что мне не нужно причинять Мартину боль, чтобы стать счастливой. Да, я хотела, чтобы он упал в колодец, но это была полная глупость. В тринадцать лет я стукнула его и ничего не добилась, только себе сделала хуже. Я стану такой же, как он, если буду получать радость от страданий других. А я не такая, как Мартин.