Что соврал покойник - Марина Серова

Дважды обойдя дом, я приуныла. Время текло, как песок сквозь пальцы, а я все еще была снаружи. При составлении плана все выглядело просто, меня заботило только, как убрать с дороги хозяина, а теперь я стояла во дворе дома и таращилась на его неприступные двери.

– И почему то, что в кино всегда просто и легко, в жизни оказывается непреодолимым препятствием? – вслух сказала я и с досады стукнула по цветочному горшку, украшавшему крыльцо. Горшок оказался легче, чем можно было подумать, от удара он упал набок и покатился по ступеням, рассыпая шарики керамзита. Напоследок из горшка выпали ключи.

– Вот это поворот! – ахнула я. – Да вы, господин Окчурин, не просто осел, вы осел старый и подверженный склерозу. Боялись захлопнуть дверь, не прихватив ключи? От лица всех домушников выношу вам благодарность с занесением в личное дело.

Подхватив ключи, я быстро справилась с замками и через минуту была внутри. Закрыв за собой дверь, я мысленно представила план дома и те места, отмеченные крестиком, которые собиралась осмотреть в первую очередь. Прежде всего нужно было осмотреть гостиную. Я прошла через внушительных размеров холл и замерла на пороге гостиной. Действительно, обстановка в жилище Окчурина была шикарная. Широкое витражное окно, впрочем, несколько подпорченное коваными решетками, огромный камин напротив окна, белоснежный ковер с высоким, чуть не в ладонь, ворсом. Такой же белоснежный диван и кресла, рядом стеклянный стол. Так была обставлена гостиная, и спрятать в ней что-либо можно было лишь под ковром, покрывающим пол от стены до стены. Я обшарила все, осмотрела диван и кресла, проверила камин в поисках тайников. Ничего.

Тогда я перешла к верхним спальням, обыскала их одну за другой, методично прощупывая мебель, но папки нигде не было. Спустившись на первый этаж, я вошла в кабинет Окчурина. На мой взгляд, он больше походил на библиотеку. Высокие книжные полки занимали две стены, из кабинетных принадлежностей тут был только письменный стол. Его идеально чистая поверхность свидетельствовала, что за ним никогда не работали, а служил он исключительно украшением интерьера. Ящики стола оказались совершенно пустыми, что доказывало мое предположение – работал Окчурин в офисе. Оставались книжные полки. Проверка их затянулась бы минимум на неделю, но выхода не было. Я выбрала полку и начала выдвигать стопки книг, просматривая пространство позади них. Через двадцать минут мне это порядком надоело, я решила сделать перерыв и подумать.

Я осмотрела все комнаты, исключив кухню и ванные-туалеты – но почему? Если бы я прятала опасный компромат, неужели оставила бы его в кабинете, да еще незапертом? Нет, прятать папку за книгами я точно не стала бы. Тогда куда? Если не на полку за книги, не в спальне под матрас, не за каминную стену, то куда? Должно быть такое место, куда люди реже всего суют свой нос. Я снова прокрутила в голове план дома. Первый этаж – холл, гостиная, кабинет, гостевой туалет, кухня с чуланом. Второй этаж – четыре спальни, хозяйский туалет и ванная комната. Куда идти? Если провести параллель с ключами от входной двери, которые Окчурин зарыл в ближайший к ней цветочный горшок, то можно предположить, что папку он тоже припрятал по старинке, как прятали лет пятьдесят и больше назад. Например, в советские годы деньги прятали в книги, вкладывали между страницами, запомнив название тома и номер страницы, и спали спокойно. А в дореволюционной России было принято хранить драгоценности в банках с мукой или другими сыпучими продуктами. Проверить этот вариант? Но как, если теперь ни один болван не закупает крупы в таком количестве?

Тем не менее я отправилась на кухню, заглянула во все шкафы, убедилась, что ни макаронных изделий, ни круп тут не держат, и пошла обратно в гостиную. Проходя мимо кладовой, я решила заглянуть и туда, чтобы быть последовательной. В кладовке стояли ровные ряды ящиков с консервированными продуктами. Оказывается, я недалеко ушла от истины, предполагая, что Окчурин действует по старинке. Надо же было закупить столько ящиков с тунцом и маринованными огурцами! Похоже, что хозяин готовится к войне или длительной осаде. А вот и сыпучие продукты – на полу, прикрытые брезентом, стояли три квадратных ящика. Открыв первую крышку, я обнаружила внутри гречневую крупу. Пошарив в ней обеими руками в поисках посторонних предметов, я ничего не нашла и перешла к следующему ящику. Он был наполнен фасолью, папки в нем тоже не оказалось. В третьем ящике, как я и ожидала, была мука. Мне ужасно не хотелось пачкаться, но выхода не было. На этот раз я воспользовалась одной рукой. Добравшись до самого дна, я разочарованно вздохнула и потянула руку наружу. Пальцы наткнулись на что-то плотно прижатое к боковой стенке. Я принялась копать и через минуту откопала пластиковый пакет. Вытащив его из емкости, я заглянула внутрь и издала победный клич команчей. Есть, я нашла ее! Все-таки Окчурин оказался слишком предсказуем.

Довольная собой, я бросила пластиковый пакет на пол, кое-как отряхнулась от муки и вышла в коридор. И в этот момент хлопнула входная дверь. Я замерла. Неужели вернулся Окчурин? Секретарша обещала задержать его не меньше чем на час, а ведь еще нужно время на дорогу. Кто же тогда, уборщица? Тоже нет, она приходит строго по вызову, а не тогда, когда заблагорассудится. Я одернула себя. Не о том думаешь, Таня, думать надо, как ты будешь выбираться отсюда, пока тебя не обнаружили и не вызвали полицию.

Я затаила дыхание и прислушалась. В холле раздавались шаги. Посетитель, кем бы он ни был, вошел через другой вход, следовательно, разграбленного цветочного горшка не видел. Еще есть надежда добраться до второго выхода и бежать незамеченной. Шаги стихли, послышался скрип дивана. Значит, посетитель решил отдохнуть с дороги. Я осторожно двинулась по коридору в сторону выхода. Дойдя до арки, отделяющей коридор от гостиной, я заглянула внутрь. На диване лежал Окчурин, прикрыв глаза рукой, и тяжело дышал. Видимо, здоровье его было плохо, если даже путешествие на автомобиле оказалось настолько утомительным.

Диван стоял боком к коридору, переходящему в холл, к тому же Окчурин прикрыл глаза рукой. Нужно было собраться с духом и пересечь свободное пространство, пока он не встал с дивана. Я начала двигаться, стараясь не отрывать ноги от пола. За аркой я остановилась и прижалась к стене, сердце бешено колотилось где-то в горле. Радовало одно: самый опасный участок пути был пройден. Выровняв дыхание, я продолжила путь. Когда до входной двери осталось не больше трех шагов, я рискнула повернуться к коридору спиной и быстро преодолела остаток пути. Взявшись за ручку двери, тихонько потянула ее на себя, но дверь не поддалась. Замок оказался защелкнут! Ругая себя растяпой и прочими подходящими словами, я лихорадочно соображала, что теперь делать. Да нет, я точно помнила, что не трогала замок. Значит, он защелкнулся автоматически, слабый язычок является единственным препятствием к свободе, нужно только потянуть собачку, и дверь откроется. Если повезет, даже бесшумно.

Можно, конечно, дождаться, когда Окчурин поднимется наверх, и выйти из дома, но в холле было негде спрятаться. Если он пойдет на кухню, а не на второй этаж, мне крышка. Мне больше нравился другой вариант – попытаться тихо открыть замок и рвануть к забору, уповая на то, что бегаю я быстрее Окчурина.