Истоки неприятностей - Екатерина Шашкова

Бабка меж тем снова задумалась и решительно произнесла:

А Тогда ничем не могу помочь. Его здесь нет.

Ещѐ и дверь захлопнуть попыталась, но ботинок помешал.

Незнакомец мысленно зарычал. Сохранять приветливое выражение лица было всѐ труднее. Очень хотелось прирезать эту дуру прямо здесь, на пороге, но как потом искать кабинет?!

Да и из соседних домов могут заметить излишнюю суету.

Впрочем, никто, вроде бы, не смотрит…

Мужчина дѐрнул на себя дверь, ворвался внутрь и отработанным движением

прижал старуху к стенке, не давая ей дотянуться до витого шнура, спрятанного за шторой.

— Слушай меня, клуша! — прошипел он. — Или ты сейчас же ведѐшь меня к этому мелкому паршивцу или не идѐшь уже никуда! Ясно?

— Молодой человек, вы не совсем верно понимаете положение вещей, — заметила служанка. И выглядела она при этом не испуганной, а обиженной. — Я провела в этом доме всю свою жизнь, я знаю с детства и хозяина, и остальных мальчиков. Я их воспитала. И

никому не позволю причинить им вред. Хотите меня убить — убивайте! Но я никуда вас не поведу.

— Какая самоотверженная глупость, — хмыкнул незнакомец. Он уже справился с приступом гнева и сумел взять себя в руки. — Вот только это вы не так всѐ понимаете. Но из уважения к вашему возрасту, я объясню. Эти, как вы выражаетесь, мальчики, тоже знают вас с детства. С их детства. И если вы готовы так легко умереть за любого из них, то можно предположить, что они тоже беспокоятся о вашей безопасности. Логично же! Вы эту штуку хотели дѐрнуть? — Мужчина глазами показал на шнурок. — Ну так вперѐд, дѐргайте! Я не буду мешать. Дайте знать всем в доме, что внизу проблемы, с которыми вы не можете справиться самостоятельно.

Старуха побледнела. Вот теперь удар пришѐлся в нужную точку.

— Он не придѐт ко мне на помощь! — испуганно залепетала она. — Только не он. Только не сейчас.

— А давайте проверим. Не хотите? Ну тогда я сам.

Незнакомец протянул руку к шнурку, но служанка, неведомым образом извернувшись, повисла на ней всем телом. Разве что зубами не вцепилась. Сбросить еѐ было секундным делом, старуха с жалобным стоном отлетела в сторону, но почти сразу же начала упрямо подниматься.

А Не пущу!

А Дура ты старая, — укоризненно протянул мужчина, доставая нож. Изначально он слуг убивать не планировал, но эту упрямую клушу в живых оставлять было нельзя: поднимет шум раньше времени — и вся подготовка насмарку. — Могла бы ещѐ лет пять прожить. А то и десять.

А Зря стараетесь, я не боюсь, — прошипела старуха. — А он не придѐт! Просто не сможет прийти!

А Не сможет прийти — приползѐт. Смирно сидеть эта сволочь точно не станет. — Незнакомец машинально потѐр до сих пор ноющие рѐбра (Силь даже в полудохлом состоянии оставался опасным противником) и с силой дѐрнул шнурок.

Звонка он не услышал, но это не имело значения. Главное, чтоб сигнал дошѐл до того, кому он адресован.

Только не бросай меня в терновый куст!

— И о чѐм ты хотела поговорить? — спросил Ракун, убедившись, что музыка звучит достаточно громко, и посторонние не смогут услышать суть беседы.

— В конверте не хватает одной фотографии, — томно прошептала Марлена. — И я знаю, что она в вашем кармане.

— Тебя это беспокоит?

— Неужели вам недостаточно одного способа воздействия? — Девушка выразительно тряхнула цепочкой на запястье.

— Для тебя — достаточно, для Скоза — нет. Пригодится когда-нибудь. А если нет, то буду просто иногда любоваться снимком.

— Когда ваша спутница вас бросит?

— Почему это она должна меня бросить? — искренне удивился Ракун и украдкой глянул на Нину. Та стояла у столика в компании Власты Мир и никакого беспокойства на первый взгляд не проявляла. — Она умная женщина и умеет разграничивать личное и деловое. Так что без обид, детка, целуешься ты, конечно, неплохо, но по остальным параметрам до неѐ не дотягиваешь.

По остальным — это по каким? — Марлена дождалась подходящего момента в танце

в прильнула к партнѐру всем своим обширным декольте. Зрелище было, бесспорно, завораживающее, только немного не своевременное. — Что у неѐ есть такого, чего нет у меня? Камень, да?

Мозги, дура! Мозги и…

Ракун осѐкся, пытаясь подобрать нужное слово. Потому что ну не за мозги же он Нину ценил, в самом-то деле! Мало ли умных женщин в мире?! Гораздо больше, чем кажется на первый взгляд, а вот угораздило связаться с этой сумасшедшей выхухолью, да так, что и отвязываться до сих пор не хочется.

Видимо, именно в сумасшествии и было всѐ дело. Потому что сам себя назвать нормальным магос тоже никак не мог. Как-то не получалось.

Пусть мозги. Но и камень тоже! — упрямо договорила Марлена, не дожидаясь пока собеседник сформулирует наконец-то фразу до конца. — Если бы у меня камень был, вы бы совсем по-другому на меня смотрели. Как на равную.

Но у тебя нет камня.

А он не мог уцелеть? Ну, тогда, у Тивасара? Я не очень поняла, что там произошло, но ритуал же так и не довели до конца. И когда всѐ взорвалось… Может, он до сих пор где-нибудь там лежит под обломками, а?

Не лежит. — В этом Ракун был абсолютно уверен. Развалины особняка перебрали по камушку сначала ребята из управления, а потом зануды из фонда. И если уж те и другие пришли к одному выводу, значит он действительно верный. — И, кстати, даже если камень уцелел, он всѐ равно не достался бы тебе.

Почему?

По двум причинам. Во-первых, он был уже не твой. Если я правильно понял методы Тивасара, то твой отец отрѐкся от этого камня твоим именем. Ну и именем твоей сестры заодно. А отречение обратного хода не имеет. Так что у вас обеих уже давно нет никаких прав на этот камень.

Музыка сменила ритм, и пары закружились по залу гораздо быстрее. Говорить при этом было сложно, поэтому Марлена воспользовалась паузой, чтоб переварить услышанное. Но едва мелодия замедлилась, сразу же спросила:

А что во-вторых? Если бы он не отрѐкся?

Если бы не отрѐкся, то для тебя ничего не изменилось бы. Без специального завещания, изменяющего порядок наследования, камень достаѐтся младшему в роду на момент смерти прошлого владельца. Младшему, не старшему! То есть твоей сестре.

Заське?

Да, именно ей. Этот камень никогда не был твоим, пойми уже это и перестань о нѐм мечтать.

Трактирщица задумчиво прикусила губу. Вряд ли она вкладывала в это какой-то эротический подтекст, но получилось всѐ равно сексуально. Видимо, умение подать себя было заложено в ней чуть ли не с рождения.