Нордвуд. Сумрачный город - Хелен Тодд

Тодор больше не смотрел в будущее. Теперь, стоя перед последней и самой главной ступенью, надо было разглядеть, есть ли у лестницы опора.

Тишину нарушали только шум дождя и едва слышимый шорох бумаги. Сделав пару коротких пометок, Тодор откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Снаружи океан штормовыми волнами ударялся об утес. Можно было бы понаблюдать, ведь часть дома уходила вниз по обрыву. Окон не заметить ни с улицы, ни снизу. Судна и лодки редко подплывают к скалистому берегу.

Видения, показанные сердцем города, не выходили из головы. Бал Полнолуния дал больше ответов, чем можно было предположить. И теперь они тяжелым грузом возвращали в реальность. Вот только все казалось очень простым, даже проще, чем можно было представить. Никаких схем, теорий, уловок и попыток найти подвох. Не испытания, а исполнение долга, клятвы.

Тодор не умел слепо следовать своей обязанности и указаниям, именно поэтому не сразу рассказал Аннетт о предстоящем. Проверил архивы, информацию, побывал на старом кладбище, узнал все, что было ему доступно, и тогда, убедившись в надежности созданного не им плана, сообщил все детали ведьмакам.

Каждому отдельно. Так он наблюдал за реакцией и мог предположить дальнейшие действия.

Рука совести, еще недавно сжимающая горло Тодора, ослабила хватку. Он сделал все от него зависящее и теперь сидел в своем кабинете, размеренно стуча гелевой ручкой по дубовому столу и неотрывно глядя на карту города.

Темные, слегка затуманенные глаза и плавные, едва заметные движения пальцев, достающих из портсигара сигариллу. Обостренные вампирским голодом рецепторы ярче ощущали вкус горького табака с примесью чего-то, похожего на кофе. Главное – дым. В нем плыли образы, позволяя отключиться и дать волю фантазии, рисовавшей изящные кисти, тонкую кожу которых так хотелось прокусить и сделать пару глотков свежей горячей крови.

Реальность была другой. Несколько дней Тодор не брал себе даже больничную. Голод… сводит с ума, но лечит.

Спустя время прохладные капли перестали казаться разбавленной водой. Сытость наступала быстрее, контроль возвращался. Он был необходим. Совершенно необходим, чтобы в ответственный момент не подвести никого. Отдать свой долг.

Тодор не нуждался в свободе. За годы в Нордвуде он получил самое важное – яркие моменты с близкими людьми: их смех, уютное молчание, тепло. Они – самое ценное. Ничто другое не заставило бы проходить все заново, спотыкаясь, давясь собственным бессилием и усталостью.

После выпитой чашки крови его глаза больше не застилал туман, вместе с ним пропала жажда. Теперь в строгом, замкнутом, всегда холодном силуэте читались спокойствие и непривычная расслабленность. Небрежно расстегнутый ворот рубашки, короткие предложения в одном из блокнотов, тлеющий окурок в пепельнице.

Тодор запишет все, что, возможно, пригодится Ани.

Он оставит свои знания.

И передаст то, что принадлежит его роду.

* * *

Аннетт убеждала себя, что все происходящее лишь очередной сон, сотканный из обрывков разговоров с Тодором, собственных воспоминаний и страхов, затаившихся в темном уголке. Они смешивались в неразборчивую кашу и перемещали в мир удушливой тревоги. В нем нет спокойствия. В нем не бывает просто.

Нордвуд никогда не отпустит своих жителей.

Это осознание было якорем, удерживающим в реальности. Они найдут ключи, откроют остров и доверят уничтожение его сердца Тодору, чтобы стать вольными.

Освободиться от зеркальных знаков.

Исполнить предсказания, долг и клятву.

Но навсегда остаться частью туманного города, создающего свои, невидимые для других границы.

Привычный мир не отберут. Просто станет легче дышать, спокойнее смотреть в будущее и наслаждаться новыми ощущениями.

Аннетт шла по небольшой улочке. Та вилась среди плотно застроенных домов и забиралась на возвышенность.

В голове витали мысли, спутывались и разбивались о мечты. Ани представляла себе это чувство свободы. Каково это – быть простым жителем с ограничением на переезд в другое место? Просто ходить на работу, опаздывать, прогуливать и получать выговоры? Быть умиротворенной, без необходимости посреди ночи перемещаться на окраину, чтобы помочь Анри с Эммой или выручить Николаса?

Фантазии навевали прохладный осенний воздух, колючие прикосновения, которые не тревожили, а помогали проснуться, стряхнуть с себя сонливость и сделать глубокий вдох. Без «но» и «чуть позже» зайти в небольшое кафе, взять что-то теплое и знать, что согревающий жар от напитка останется в руках на целый сезон. Совсем скоро будет солнце.

Реальность была другой: пустынная улица, серо-коричневые здания и черные деревья, россыпь листьев горчичного оттенка, рассыпанных на тротуаре, желтый свет в магазинах и тишина.

Аннетт сливалась с Нордвудом: серая толстовка, поверх которой были песочного цвета шарф и небрежно наброшенное на плечи черное пальто, темные джинсы и тяжелые ботинки с тракторной подошвой.

Она была частью города, и тот, поддерживая ее переменчивое настроение, обволакивал дома то моросью, то несильным дождем.

– Привет. – Алан окликнул Ани, когда увидел ее через дорогу от небольшого антикафе, где они должны были встретиться.

Он, накинув на шею серый клетчатый шарф, висевший до этого на руке, перебежал улицу и замер в паре сантиметров от Аннетт. Растрепанные волосы слегка намокли, из-под незастегнутой кожаной куртки выглядывало его любимое серое поло. Алан прищурил зелено-карие глаза, словно пытался прочитать состояние Ани. И, когда она виновато отвела взгляд, тяжело вздохнул.

Они не спрашивали друг друга ни о чем. Все и так было понятно. Все волнения, лавиной накрывшие встревоженных ведьмаков, выбивали из колеи и возвращали на десять месяцев назад. В то время, когда предсказание было исполнено, магия выбрала тех, кто будет ей владеть, но борьба за свободу не прекратилась. Тогда они едва ли осознавали, что все испытания города и, как оказалось, управляющих им мертвых были всего лишь подготовкой, отражением их слабостей, их чувств. Эмоций, которые могли бы помешать контролировать силу источника. Но это оставило свой отпечаток.

Нет ничего страшнее, чем быть безразличным.

Предать тех, кто верит в тебя.

Не оправдать надежд.

Сейчас и Алан, и Ани были переполнены магией, могли защитить себя и легко справлялись с барьером города. Но чувства, неизменная слабость, накатывали вновь и вновь.

– Все будет.

Алан сказал это и поцеловал ее в висок, крепко прижимая к груди и не произнося больше ничего. Ни приветствия, ни вопросов.

Между ними было странное взаимопонимание, слова казались лишними. Сейчас, когда он пришел после работы в лаборатории, а Аннетт – после дежурства в отделе стражников, обоим важен был отдых.

Ани прикусила губу, когда Алан взял ее за руку и перевел через дорогу. Там он открыл дверь в антикафе «Шерле».