Дом правительства. Сага о русской революции - Юрий Слезкин

Ева Левина-Розенгольц «Люди». Рембрандтовская серия. Бумага. Тушь. 1958 г. Предоставлено Е. Б. Левиной

Ева Левина-Розенгольц «Люди». Рембрандтовская серия. Бумага. Тушь. 1960 г. Предоставлено Е. Б. Левиной

Ева Левина-Розенгольц «Люди». Пластические композиции. Бумага. Пастель. 1972–1974 гг. Предоставлено Е. Б. Левиной

Ева Левина-Розенгольц «Фрески». Бумага. Пастель. 1968 г. Предоставлено Е. Б. Левиной

Перед смертью в 1975 году, в возрасте семидесяти семи лет, она создала графические циклы «Деревья», «Болота», «Люди» «Небо», «Портреты», «Фрески», «Пейзажи» и «Пластические композиции». Человеческие фигуры выходят из сумеречного мира молчаливого отчаяния в многолюдное чистилище анонимных душ без возраста и пола. Некоторые молятся или умоляют; остальные покорно ждут приговора[1914].

Дети Дома правительства, которые погибли на войне, исполнили клятву, данную Пушкину, и последовали за ним в храм вечной юности. Дети, которые не погибли на войне, вернулись в Москву и – в большей или меньшей степени – перестали быть детьми. Дети бывших «студентов» преуспели больше, чем дети бывших рабочих. И те и другие преуспели больше, чем дети вахтеров и полотеров. Большинство детей правительственных чиновников, включая «членов семей изменников родины», окончили престижные институты и (вновь) стали частью культурной и профессиональной элиты, известной членам и не членам как интеллигенция. Они сходились и расходились, растили детей, покупали холодильники, переезжали на новые квартиры, продвигались по службе и никогда не теряли чувства избранности. Их окрылила хрущевская оттепель и удручил (и рассмешил) брежневский «застой». Они чтили память отцов, но не разделяли их веру. Некоторые стали диссидентами; многие эмигрировали в Израиль, Германию или США; почти все приветствовали перестройку. Когда СССР распался, никто не беспокоился о первоначальном пророчестве.

Дворец Советов не был построен. Во время войны каркас разобрали. В 1960 году котлован стал бассейном. В 1990-е был восстановлен храм Христа Спасителя. Площадь перед Домом правительства вновь стала Болотной.

Русская революция кончилась там же, где началась, – в болоте накануне конца. По мере того как советский мир рушился – среди пожаров, землетрясений, падающих звезд и восставших народов, – люди становились все более разговорчивыми, вспыльчивыми и задумчивыми. Как писал Цельс о конце другой старой эры: «Есть многие, кто, не имея имени, с великой легкостью и при малейшем случае, в храмах или вне их, жестами и поступками изображают божественное вдохновение». Каждый чем-нибудь грозил и что-нибудь обещал, и «к этим посулам добавлялись странные, дикие и непонятные слова, в коих ни один разумный человек не отыщет смысла, ибо столь темны они, что смысла в них нет вовсе». Мормоны, баптисты, Сатья Саи Баба, баба Ванга и Аум Синрикё пришли издалека. Другие выросли на болоте. Церковь последнего завета пророка Виссариона, Великое Белое братство Марии Деви Христос и Богородичный центр блаженного Иоанна (Береславского) готовились к грядущему апокалипсису; Анатолий Кашпировский и Аллан Чумак исцеляли и «заряжали» страждущих; Сергей Мавроди гарантировал всеобщее обогащение, Павел Глоба и Михаил Левин предсказывали будущее; а Анатолий Фоменко отрицал существование прошлого[1915].

Последние дни XIX века кончились революцией. Последние дни XX века кончились как обычно. Лихорадка спала, пророки замолчали, жизнь на болоте возобновилась.

Один из самых величественных памятников той эпохи – роман Леонида Леонова «Пирамида», переосмысливший строительство социализма (и ранние романы Леонова) как шутку сатаны. Задуманный в 1940 году, когда Леоновы «неделю спали не раздеваясь, в ожидании ночного стука в дверь», он оставался незаконченным в 1994-м, когда вышло первое издание. За это время автор «Соти» и «Дороги на Океан» был признан и забыт как классик социалистического реализма, избран в Верховный совет и Академию наук, удостоен звания Героя социалистического труда и Заслуженного деятеля искусств, награжден Ленинской, Сталинской и Государственной премией и мысленно похоронен большинством читателей. В 1989 году он спросил болгарскую прорицательницу Вангу (к которой обращался не в первый раз) о судьбе своего нового романа, и она сказала, чтобы он издал его через три года. Он издал его через пять лет и вскоре умер в возрасте девяноста пяти лет. «Не рассчитывая в оставшиеся сроки завершить свою последнюю книгу, – писал он в предисловии, – автор принял совет друзей публиковать ее в нынешнем состоянии. Спешность решенья диктуется близостью самого грозного из всех когда-либо пережитых нами потрясений – вероисповедных, этнических и социальных – и уже заключительного для землян вообще. Событийная, все нарастающая жуть уходящего века позволяет истолковать его как вступление к возрастному эпилогу человечества: стареют и звезды»[1916].

Михаил Горбачев в гостях у Леонида Леонова в день его девяностолетия Предоставлено Н. А. Макаровым

«Пирамида» задумана как эпитафия ложному апокалипсису накануне подлинного. Действие происходит осенью 1940 года и в недалеком от него будущем, в которое повествователя по имени Леонид Леонов сопровождает череда не всегда надежных проводников.