Уалий - Д. Левро

сверху и свесив ноги, я принялся раздумывать, что делать дальше. Из-за густой растительности с моего наблюдательного пункта невозможно было увидеть, что делается в глубине старого сада. Но и прыгать со стены на землю я тоже не спешил.

Оттуда, где я сидел, открывался вид на небольшую поляну в нескольких десятках метров от меня. Она была залита серебряным светом звезд, и я отчетливо мог различить каждый кустик на другой ее стороне. Но консула там не было. А ведь поляна была отличным местом для дрессировки пса. Вероятно, консул приходил в старый сад не ради него. Тогда что же?

Сидя на месте, я не приближался к ответу на этот вопрос. Нужно было действовать, и я решил спрыгнуть вниз и двинуться вглубь старого сада. К моему великому счастью я нечаянно заметил, что шнурок развязался на моем левом ботинке. Это заставило меня задержаться на стене и спасло мне жизнь. Едва я принялся завязывать шнурок, как внезапно раздался оглушительный треск кустов и прямо из темноты на меня выскочил черный пес. Разинув пасть, он прыгнул, пытаясь достать меня и лишь чудом я успел подтянуть ноги. Страшные челюсти черного пса с лязгом сомкнулись в каких-то сантиметрах от моего ботинка. Приземлившись на землю, пес принялся бросаться на камену стену. Он свирепо рычал и лаял. Опомнившись от испуга, я бросился обратно на дерево и через миг уже со всех ног бежал прочь от старого сада.

Оказавшись на безопасном расстоянии, я повалился среди кустов прямо на мокрую траву и долго лежал, уткнувшись носом в землю. Сердце мое бешено колотилось. Во всем теле была слабость, какая овладевает человеком после пережитого сильного страха. А со стороны старого сада до меня все еще доносился неистовый лай пса. Я мог погибнуть в его лапах. Это чудовище в миг способно было разорвать человека. Ужасно было думать об этом. Мне стоило больших трудов взять себя в руки и успокоиться. Но постепенно трезвость ума вернулась ко мне. Я даже сделал попытку побороть страх перед псом. Я нарочно принялся вспоминать, как пес катался по земле подле консула, скулил и поджимал хвост.

«Каким бы огромным и страшным он не казался, это всего лишь пес» – сказал я себе. – «Наверняка, у него есть своя конура и он любить грызть кость. А еще страдает от блох. Подает лапу и приносит палку. Ну и разумеется, гоняется за кошками. В общем, обычный пес».

Внезапно меня как молнией поразило! Мне вспомнился кот нашей горничной, пропавший несколько месяцев назад. Со слов горничной ее кот исчез в ночь Ветра перемен. Именно в ту ночь черный пес сбежал из старого сада и напал на меня на улице, когда я возвращался поздно вечером домой. Я хорошо помнил это, потому что на следующее утро началась оттепель и весна пришла на смену долгой зиме. А спустя несколько недель Гозэ нашел пропавшего кота на дереве недалеко об городского базара, что всего в двух улицах от места, где пес подкараулил меня. После этого несчастный кот стал шипеть и бросаться наутек даже от безобидной местной дворняги, вместе с которой вырос под одним крыльцом. Все сходилось. И если я был прав, то это могло означать только одно. Кто-то и в самом деле пытался проникнуть в старый сад в ночь Ветра перемен. Незнакомец сумел открыть ворота и бросил в старый сад кота. Пес почувствовал кота и погнался, оставив старый сад без охраны. Пес так увлекся погоней, что оказался далеко в городе. Вероятно, в какой-то момент черный пес потерял кота из виду и принялся рыскать по улицам, ища другую жертву. И ему на пути попался я. Но кому понадобилось проникнуть в старый сад? И зачем? Я вспомнил слова дворецкого о том, что ключ от ворот старого сада был только у двух человек – один у него, другой у консула. Свой ключ дворецкий всегда держал при себе, храня в кармане пиджака. Но за день до того, как все случилось, Ирис нечаянно пролила кофе дворецкому на пиджак и на время уносила его, чтобы застирать пятно. Этого было достаточно для того, чтобы сделать слепок. Ирис? Но это было невозможно. Ирис была так добра, улыбчива и красива, что не могла пойти на такое. И я поспешил выбросить эту мысль из головы.

   Размышляя обо всем этом, я потерял счет времени. Вдруг я услышал шаги, и вскоре на дорожке показался консул. Он возвращался из старого сада в поместье. Я затаился в высокой траве. Консул прошел в нескольких метрах, не заметив меня. Корзина в его руке была уже пуста. В другой руке он нес сверток пергаментных листов. Внезапно консул споткнулся в темноте и едва не упал, взмахнув руками, чтобы сохранить равновесие. Корзина упала на дорожку, а пергаментные листы разлетелись во все стороны. Консул принялся собирать их, но один из листов не заметил. Порыв ветра подхватил его и отнес в сторону дальше остальных. Вскоре консул скрылся за поворотом. Когда его шаги стихли, я выбрался из своего укрытия и подбежал к тому месту, куда ветер отнес пергаментный лист.

Позже я долго изучал свою находку через увеличительное стекло. На листе пергамента был нанесен сложный чертеж с цифрами и многочисленными приписками, в которых Эрудит узнал почерк профессора Кварца! Чертеж изображал нечто, отдаленно напоминавшее рыболовецкую лодку, но с многочисленными причудливыми деталями. Было и еще одно значительное различие. По обеим сторонам у лодки были крылья, делавшие ее похожей на огромную стрекозу. И хотя у меня не было ученых степеней, и я не состоял в академии наук, сомнений быть не могло – передо мной был чертеж летающего корабля!

Глава XIII. Три монеты

Печальные вести ждали меня по возвращению домой. Пока я был в поместье, полиция устроила обыски на нашей улице. Жителям было велено покинуть дома и ожидать снаружи. В это время полицейские с собаками обыскивали чердаки и подвалы, переворачивая все вверх дном. Обыски продолжались до позднего вечера. Когда пошел дождь, отец отдал свой плащ моей матери. Она укрылась им вместе с Мирой. А отец за несколько часов вымок до нитки и промерз до костей. Но ничего нельзя было поделать. Самовольно покинуть место оцепления означало совершить преступление, а с преступниками разговор был короткий. В лучшем случае человека бросали за решетку до выяснения обстоятельств и суда, а в худшем – объявляли отступником и ссылали на рудники, где даже самые стойкие не