Лазурь - Игорь Саюнов

Пока зверь вертелся, готовясь к новой атаке, Аня отошла к дереву, чья кора была покрыта густой белесой смолой особенно обильно, и остановилась в метре от него так, чтобы ствол оказался ровно за ее спиной. Девушка принялась хватать с земли шишки, обломки веток, камешки и бросать в сторону животного, пару раз даже попав в цель. Необходимо было разозлить его настолько, чтобы он побежал со всей дури и уже не смог свернуть или затормозить в последний момент.

Провокация отлично сработала. Кабан громко фыркнул, тряхнул огромной башкой и понесся на Аню, храпя и разбрызгивая слюну. Девушка присела, внимательно наблюдая за его движениями и готовясь к прыжку. Изначально она хотела просто отскочить вбок, как делала раньше, но в последний момент передумала, и когда вепрь, выставив клыки вперед, подбежал уже совсем близко, настолько, что можно было рассмотреть проплешины царапин на его морде, Аня подпрыгнула вверх. И все же кабан успел немного увернуться, перед самым столкновением взяв чуть в сторону, влепившись в ствол не лбом, а левой стороной морды. Шкура и шерсть влипли в смолу мгновенно, оба левых клыка с хрустом вывернуло. Зверь завизжал, запоздало сообразив, что попал в ловушку, задергался, но тут сверху что-то упало.

Подскочив, Аня видела, как зверь успел уйти с прямого контакта, и поняла, что приземлиться прямо на его спину не выйдет. Она планировала ударить его по голове или по спине, надеясь, что повезет сломать или хотя бы повредить хребет, но теперь девушка могла попасть разве что в бок животного, впрочем, даже такой шанс упускать нельзя. Либо Аня ударит его сейчас и получит возможность отделаться от преследования, либо кабан освободится, ободрав себе половину морды и рассвирепев окончательно. Убежать от него девушка не сможет – у нее едва хватило сил на этот прыжок. Но приземление сложилось весьма удачно, насколько это вообще было возможно. Аня ударила обеими ногами, спружинив и отскочив вправо, вместо того чтоб упасть на землю рядом с животным. Она откатилась на несколько метров, нацепляв на себя кучу иголок и ободрав плечи. Ноги пронзила боль от удара, и девушка поднялась не сразу.

Кабан заверещал, но его визг оборвался длинным хрипом. Зверь завалился набок, засучил ногами, вспахивая острыми копытами слой иголок вместе с землей, но оторвать морду от ствола так и не смог.

Аня, пошатываясь от усталости и прихрамывая, осторожно подошла к животному. Кабан лежал на боку, по которому пришелся ее последний удар, и тяжело с хрипом дышал. Его голова, по-прежнему влипшая в смолу, очевидно, намертво, была неестественно вывернута относительно туловища. При ударе о ствол зверь сорвал часть кожи, и смола снизу окрасилась красным.

Увидев чужака, вепрь зашевелился, сделав еще несколько попыток освободиться, но конечности утратили былую мощь и надежность. Кабан был обездвижен и, судя по струйкам крови, стекавшим из пасти при каждом выдохе, доживал последние часы, а то и минуты.

Аня присела рядом. Она не хотела его убивать, но живой и здоровый дикий кабан не дал бы ей уйти спокойно, к тому же девушка была голодна. Она отлично помнила, чем закончилась последняя такая спонтанная трапеза, и поглядывала на умирающего зверя с сомнением. Небольшой кабан выглядел абсолютно нормальным, без уродств и болячек, с чистой шкурой и привычным для свиньи запахом. С другой стороны, рыба тоже подозрений не вызывала. Но один весомый аргумент в пользу кабана все же был – их ели местные сталкеры, и Аня слышала об этом лично, а вот о рыбе речи не шло.

«Те, что помельче, и поросята», – она помнила эту фразу очень хорошо. Ее добыча не подпадала под определение поросенка, но и не отличалась крупными габаритами.

Пока девушка соображала, кабан перестал шевелиться и лежал теперь, вытянув ноги и задрав морду вверх. Единственный уцелевший глаз закатился, обнажив белок с густой сеткой кровеносных сосудов. Тягучая смола успела натечь зверю в рот, словно само дерево заинтересовалось внезапной дичью. Если Аня и дальше будет сомневаться и тянуть, то свежее мясо достанется сосне.

Наконец Аня решилась. Осторожно подобравшись поближе, она несколько раз пнула тушу и, убедившись, что зверь не притворяется, а действительно сдох, стала разбираться, с чего бы начать. К большому неудовольствию, кабанья шкура оказалась толстой и жесткой, руками просто так не разорвешь, а прокусить мешали противогаз и шатающиеся зубы. Девушка пробовала ее тянуть, дергать так и эдак, но в результате только надергала щетины.

Вот тебе и пожрала, блин!

Аня шумно выдохнула и поняла, что надо включать мозги. Ни одно животное не бывает толстокожим во всех местах. Всегда есть менее защищенные участки, и тут они тоже имеются.

Девушка принялась мять тушу, на ощупь выискивая более мягкие, а следовательно, и более тонкие участки кожи. Таковые нашлись на животе и рядом с задними ногами. Там шкура хорошо тянулась, и теоретически до нее получилось бы даже достать зубами. Выбрав наиболее эластичную часть, Аня взялась скрести ее, царапать ногтями, один раз надкусила. Медленно, но верно она расковыряла ранку, запустила под кожу пальцы и потянула вверх. Теплая и жирная плоть скользила, но теперь дело двигалось гораздо быстрее. Вцепившись ногтями в щетинистую шкуру, Аня отодрала большой лоскут от бока, а после сорвала не меньший с кабаньего бедра. Свежее мясо слегка кровоточило, и девушка перепачкалась почти по локти, но оно того стоило: выглядела и пахла дичь превосходно. Зверь еще не успел нагулять свежий жир, а старый истратил за зиму, избавив Аню от лишней работы. Не теряя времени, она оторвала первую полоску и отправила в рот.

Мясо кабана оказалось жестче кроличьего, и жевать его пришлось дольше, волокна скатывались в жвачку, глотать которую удовольствия не доставляло, потому девушка отрывала маленькие кусочки и тщательно их пережевывала, благо на вкус мясо было приятным.

Душевные терзания касательно убийства и поедания животных больше не мучили ее. Они остались в развалинах дома возле заброшенной железной дороги. Как все выстроенное и измененное человеком в итоге возвращается к своему исходному состоянию, так и все созданные нормы, запреты и правила превращаются в ничто перед одним-единственным законом, существовавшим с того самого момента, как зародилась жизнь. Не бывает среди зверей добрых альтруистов и злых убийц. Есть только сытые и голодные. Аня предпочитала быть сытой.

* * *

Когда от непрерывного жевания у девушки заболели десны, она решила взять передышку. Во время еды выпал еще один зуб, и это только усложнило процесс приема пищи. Надо было подождать, хотя бы пока десна перестанет кровоточить.

Аня кое-как вытерла руки о шкуру и, отойдя от туши на пару метров, уселась прямо на усыпанную колючками землю. Запах свежего мяса мог привлечь хищников, но девушка не торопилась уходить, она чувствовала себя гораздо лучше, а близкая пища придавала уверенности. К тому же она еще не наелась и планировала вернуться к трапезе через некоторое время. Еще немного, и ее самочувствие снова станет таким же, как и до отравления, и еда играла в этом не последнюю роль.

* * *

Ветер отнес запах пролитой крови далеко на запад, потом переменился на юг, разогнал его, смешал с сотней других, но те, кто его услышал, находились гораздо ближе.