Балом правит любовь - Гейл Уайтикер

— Увы, она не желает этого делать, — удрученно ответил Эдвард, — а вы непременно должны получить объяснения. Мне стало известно, что причиной ее неприличного поведения была давняя связь мисс Хепворт с лордом Дерлингом. Но это, разумеется, ни в коей мере не оправдывает грубости моей матери.

— Благодарю вас, лорд Гартдейл. Полагаю, нежелание вашей матушки терпеть наше общество понятно, — сказала миссис Митчелл. — Она, без сомнения, опасалась, что между Дианой и лордом Дерлингом сохраняется вражда, и она не хотела, чтобы в присутствии леди Элен о нем говорили дурно, хотя, к слову сказать, моя племянница никогда и не позволила бы себе такой бестактности.

Эдвард учтиво наклонил голову.

— Конечно. Нежелание мисс Хепворт разговаривать на эту тему совершенно естественно. Однако ваши последние слова перед вашим отъездом пробудили во мне любопытство и, не скрою, отчасти являются причиной моего визита к вам.

Диана вскинула глаза, но тетка не отрываясь, с легким удивлением смотрела на гостя, будто не понимала, к чему тот клонит.

— То есть?..

— Вы изволили сказать, что прибыли к матери по делу и что выслушать вас в ее интересах. Вы также обмолвились, что в противном случае ей в будущем придется горько раскаиваться. — Эдвард мельком взглянул на Диану. — Это навело меня на мысль, что дело касается замужества Элен.

На этот раз пришла очередь миссис Митчелл искать взгляда Дианы. Женщины коротко переглянулись. Затем миссис Митчелл снова повернулась к гостю и, прежде чем заговорить, откашлялась.

— Прошу покорнейше извинить меня, милорд, но мне нечего сказать вам или вашей матушке.

На лице Эдварда было написано удивление.

— Неужто я ошибся?

— Нет, не ошиблись. Просто по зрелом размышлении я решила оставить свои советы при себе.

— Прошу простить меня, миссис Митчелл, но мне тогда показалось, что вы намеревались сказать что-то чрезвычайно важное.

— Да, это так. Но обстоятельства переменились, и я более не свободна в своих словах.

— Я не понимаю вас. Если дело так важно, что вы решились обратиться к моей матери, то отчего же сейчас, когда я готов вас выслушать, вы не хотите ничего сказать мне?

— Оттого, лорд Гартдейл, что время делает нас более мудрыми. Вот я, пораскинув умом, и поняла, что должна молчать, — сказала миссис Митчелл, давая недвусмысленно понять, что желает закрыть эту тему. — Не желаете ли чаю, лорд Гартдейл?

Эдвард остался явно в недоумении, что было естественно. Он посмотрел сперва на миссис Митчелл, которая встретила его пристальный взгляд с невозмутимым спокойствием, а затем на Диану, которая постаралась последовать тетушкиному примеру, но взгляда Эдварда все-таки не выдержала и опустила глаза на свою вышивку. Тиканье часов и биение собственного сердца оглушали ее.

— Благодарю вас, миссис Митчелл. Не смею более злоупотреблять вашим гостеприимством. Я явился к вам с целью принести свои извинения и в надежде услышать от вас то, что вам не удалось сказать моей матери. — Эдвард поднялся. — Но раз обстоятельства переменились и вы считаете, что сказать вам нечего…

Эдвард, так и не договорив, замолк. Диане показалось, что он сделал это нарочно, желая вызвать в них чувство вины, и потому она неловко заерзала на стуле.

— Вы ничего не хотите мне сообщить, мисс Хепворт?

Но Эдвард поздно спохватился. Диана заставила себя посмотреть ему прямо в глаза и покачала головой.

— Нет, лорд Гартдейл. Разве только то, что с вашей стороны было очень любезно почтить нас своим присутствием и принести извинения от лица вашей матушки.

Эдвард смотрел на женщин одно долгое мгновение, сначала на миссис Митчелл, потом на Диану, как будто ждал, что его остановят. Однако никто его не удерживал, ибо обе женщины сознавали, что заговорить теперь значило отступиться от своих слов, а стало быть, выставить себя в невыгодном свете.

Услышав, что дверь за Эдвардом захлопнулась, Диана в изнеможении откинулась на стуле. Она чувствовала себя так, будто только что выдержала битву и не знала, кто одержал в ней победу.

— Господи!

— Ну и ну! — воскликнула миссис Митчелл, вставая со своего места. — Какое счастье, что все закончилось. Была минута, когда мне показалось, что я не выдержу, сдамся и выложу ему все.

— Вы прекрасно держались, тетя. Я все думаю, правильно ли мы поступили, — промолвила Диана. — Не было ли ошибкой скрыть от него правду о лорде Дерлинге?

— Конечно! — ответила миссис Митчелл особенно резко от сознания собственной вины. — Мы скрыли правду об этом чудовище, которого давно уже следовало предать на суд общественности. Однако, если бы мы все рассказали, а нам бы не поверили, положение наше усугубилось бы.

Диана нахмурилась.

— Как это?

— Возможно, будущий зять уже успел заслужить расположение лорда Гартдейла. И если бы лорд Гартдейл предъявил лорду Дерлингу все нами сказанное, будущее Фиби оказалось бы под угрозой. — Миссис Митчелл покачала головой. — Нет, я не вижу выхода из сложившейся ситуации.

Диане хотелось верить в то, что они поступили правильно и что ради счастья одной девушки можно было пожертвовать счастьем другой. Но в душе она была твердо уверена, что, если с леди Элен что-то случится, она никогда не простит себе этого. Ей не будет оправдания за собственное молчание, пусть даже оно и было продиктовано исключительно благими намерениями.

Эдвард провел вечер в клубе. Оставаться дома ему не хотелось, но и томиться на каком-либо светском сборище он был не расположен. Вместо этого он развернул газету, пытаясь отвлечься от мыслей о своем безрезультатном визите к миссис Митчелл и ее племяннице. Он понял, что от него что-то скрывают. Вот только что?

Видно, миссис Митчелл с ее племянницей имеет к этому делу самое прямое отношение. От Эдварда не укрылся взгляд, которым обменялись женщины, и он теперь, как никогда, был убежден, что все это как-то связано с будущим Элен. Отчего же женщины ему ничего не рассказали? Что их заставило изменить свои намерения?

— Приветствую вас, Гартдейл, — послышался знакомый голос.

Эдвард поднял глаза и увидел у своего стола лорда Дерлинга, который этим вечером, очевидно, разъезжал по вечеринкам. Он был при полном параде и выглядел, как всегда, безупречно. На его ослепительно белых шелковых чулках не было ни пятнышка, на плотно облегавших его ноги бриджах — ни единой складочки. Даже галстук его поражал своей необычайной чистотой и свежестью.

Эдварду порой казалось, что в лорде Дерлинге все уж слишком безупречно.

— Здравствуйте, Дерлинг. Ваша программа на сегодняшний вечер уже завершена или это лишь передышка?

— Боюсь, последнее. Я обещался быть на вечере у леди Фарквор и у миссис Бентли. Вот, решил заехать сюда на минутку передохнуть. Покоя нет, все эти разъезды так выматывают.