Мулан - Элизабет Рудник

На этот раз головой покачал командующий Тун.

– Только глупец станет слушать того, кто живёт во лжи.

Его слова ударили больнее кинжала ведьмы. Ей хотелось поджать хвост и исчезнуть. Но она знала, что, если отступится теперь, в опасности будут все. Судьба царства важнее её гордости. Она тяжко вздохнула, но стояла на своём.

– Во время сражения Бори-Хан уехал с небольшим отрядом. Поначалу я думала, что он отступил в страхе, но теперь я понимаю, что он направился к Императорскому городу. – Она перевела дух и продолжала: – Это и был его план с самого начала. Пока армия отбивает набеги на Шёлковый путь, Бори-Хан намеревается пробраться в столицу и убить императора!

Она замолчала. Её слова повисли в воздухе. Она видела, как солдаты переступают с ноги на ногу, переваривая известие. Кое-кто кивал, соглашаясь, что то, о чём говорит Мулан, стратегически оправданно. Раз император полагает, что он в безопасности, он будет лёгкой мишенью. Мулан повернулась к командующему Туну. Она видела по его лицу, как трудно ему примирить боль предательства с опытом командующего. Мулан знала, что он чует истинность её слов. Нужно лишь, чтобы он взглянул дальше застящего взор обмана.

– Ни одной армии в мире недостанет сил повергнуть Императорский город, – продолжала Мулан с почтительностью и прямотой. – Но, возможно, небольшой натренированный отряд может преуспеть. В верную минуту и малая доля может сдвинуть дюжину пудов.

Командующий Тун замер. Он посмотрел на Мулан, и она увидела, как его лицо едва заметно смягчилось. Она не просто была солдатом. Она не раз проявила себя достойно. Она была сообразительным учеником, исполнительным новобранцем, отважным воином. Он не может не видеть этого. Он должен взглянуть дальше её единственной ошибки – и не важно, что она была громадна.

– Вы поверили бы Хуа Дзюну! – раздался голос, разрывая молчание. – Отчего же вы не верите Хуа Мулан?

Мулан резко повернула голову. Её взгляд скользнул по толпе солдат, глазеющих на неё и командующего Туна. Она с удивлением поняла, что голос поддержки принадлежал Хонхэю. Глядя прямо на неё, он кивнул, и, она могла поклясться, глаза его блеснули. Даже столь малый жест Мулан казался исполненным важности.

– Она искушала судьбу, явив ясно, кто она, – продолжал Хонхэй. – Она отважнее любого мужчины среди нас. – Он остановился и обвёл глазами солдат. Пусть хоть один посмеет опровергнуть его. Пусть только попробует.

Мулан глядела на него, и в горле у неё встал комок. Несмотря на её предательство, Хонхэй вступился за неё. Она не смела и надеяться на подобное, и накатившее на неё волной чувство благодарности было безмерным. Однако чувство это только росло, поскольку другие солдаты, следуя примеру Хонхэя, один за другим вставали на её защиту.

– Я верю Хуа Мулан! – сказал один.

– Да! – подхватил другой.

Душа Мулан воспарила, когда и Сверчок, и По, и даже Яо присоединили свои голоса к одобрительному хору. Они не отступились от неё; даже без её маскарада они верили в неё.

Но верил ли ей командующий Тун?

Мулан повернулась к нему. Его лицо было неподвижно, а выражение совершенно непроницаемо. Крики солдат вокруг них стихли. Казалось, целую вечность они стояли лицом к лицу, не произнося ни слова и даже не моргая.

– Принесите мне мой меч, – велел командующий Тун.

Когда сержант Цян бросился исполнять приказ, солдаты встревоженно переглянулись. Что командующий собирается делать? Стоя перед ним, Мулан приготовилась к худшему.

– Хуа Мулан, – заговорил командующий Тун, впервые называя её настоящим именем, – твои действия принесли позор и бесчестье этому полку, царству и твоей собственной семье. – Он остановился. Но, когда он заговорил снова, в его голосе звучало уважение: – Но твоя верность и твоя отвага несомненны. Ты поведёшь нас в нашем походе к Императорскому городу. – Обернувшись, он распорядился: – Готовьте лошадей!

Мужчины пришли в движение, наполняя долину бряцаньем мечей, и Мулан очутилась в кругу братьев по оружию. Она испытывала гордость, когда поднялась на вершину к святилищу. И она чувствовала собственную силу, когда обманула армию захватчиков и спровоцировала сход лавины с гор. Но это было ничто по сравнению с тем, что она ощущала теперь. Она спасёт императора. И не как рядовой солдат, а как военачальник – и в собственном обличье.

В императорском дворце было тихо. Стоящее высоко в небе солнце протянуло длинные тени через весь тронный зал. Сидя на троне, император молчал, погружённый в свои мысли. До него дошли новые донесения о бесчинствах, творимых Бори-Ханом и его воинами-тенями на Шёлковом пути. Как скоро паника распространится по его царству – вопрос лишь времени. А за паническим страхом последуют неурядицы и опасность. Это недопустимо. Ему необходимо защитить свой народ и спокойствие империи.

Услышав, как открываются двери тронного зала, император поднял глаза. Его советник шёл к нему, и даже по шагам было ясно, что дело безотлагательное. Подойдя к трону, он склонился в низком поклоне.

– Ваше величество, – начал он. – Дозвольте обратиться к вам наедине?

Император кивнул, старясь сохранять невозмутимое выражение, и чиновники и прислужники отошли назад. Он давно знал советника и понимал, что, раз он выглядит настолько обеспокоенным, случилось что-то истинно дурное.

К сожалению, он был прав.

– Разведчики донесли мне, что Бори-Хан проник в город, – напряжённым голосом сказал советник. – Он находится в Новом дворце, где собрал небольшое число редкостно искусных убийц.

Император в задумчивости склонил голову, мысли его кипели. Бори-Хан осмелился захватить Новый дворец. Название не обманывало: здание даже не было достроено. Замысленный в память об отце дворец был дорог императору. Однако охраняли его хуже, что и делало его относительно лёгкой мишенью. Но, если Бори-Хан овладеет им, он ясно заявит о собственной силе.

Когда император поднял голову, привычное спокойное и ласковое выражение исчезло. Это было яростное лицо воина, несущего смерть.

– Приготовьте мою стражу, – велел он. – Мы выступим немедленно.

– Ваше величество, – запротестовал советник, – это слишком опасно.

– Твоя верность и забота о моей безопасности достойны уважения, – промолвил император, недвусмысленно показав, что не станет слушать возражений советника. Сделав знак военачальникам и прочим чиновникам, выдвинувшимся вперёд из тени, он приготовился отдать распоряжения.

Однако советник опередил императора, не дав ему заговорить.

– Простите мне мою дерзость, ваше императорское величество… – начал он под суровым взглядом императора. Но всё же император дозволил ему продолжить: – Поставьте меня во главе императорской армии. И, по меньшей мере, дозвольте мне велеть им последовать за вами и окружить Новый дворец.

Император молчал, взвешивая слова советника. Молчание его позволяло советнику продолжать, и он не преминул воспользоваться случаем.