Негасимое пламя - Наталья Романова

«Расходятся. В коридорах куча безопасников. По-моему, всё хорошо».

Если бы…

Время нехотя сдвинулось с мёртвой точки.

– Хозяин отобедать-то изволит? – сварливо спросил Прохор. Его любопытная морда высунулась из-за полуприкрытой двери и не спешила исчезать. – Чай, уж второй день натощак. Один убыток: стряпай да выбрасывай, стряпай да выбрасывай…

Резкая отповедь уже готова была сорваться с языка, но Яр вдруг передумал. Что толку? Легче не станет, и ничего не изменится.

– Извини. Сейчас приду.

Снег понемногу успокаивался, а к пяти часам почти перестал. Скудного дневного света стало мало, и Яр, вновь устроившись в кабинете, зажёг настольную лампу. Отсутствие новостей, прежде сводившее его с ума, теперь казалось добрым знаком. Мало-помалу его увлёк увесистый трактат из тех, что когда-то советовала прочитать наставница; тонкие желтоватые страницы незаметно копились слева от давным-давно заломленного корешка. Взгляд, однако, нет-нет да возвращался сам собой к лежащему рядом телефону. Яр ждал.

Остро, почти болезненно, как прорвавшийся сквозь тучи луч солнца, по вискам полоснул зов. Яр растерянно покосился на дремлющие нитки сигнальных чар, обнимающие запястье. Нет, глупость, они работают не так… Кто-то звал его по имени; не набралось бы и двух вариантов, кто именно. Кажется, сердце слегка сбилось с ритма: что-то всё же случилось.

Если это не экстренная необходимость, то что тогда?

– Что вам нужно, Кирилл Александрович? – спросил Яр, не спеша оборачиваться. Прямо перед ним посреди обшитой дубовыми панелями стены зияло трёхстворчатое окно, и за оправленными в пластик стёклами тоже сонно кружили невесомые снежные хлопья. Тронутая сумерками городская картина была хорошо знакома Яру, но он привык смотреть на неё с меньшей высоты.

– Заранее прошу твоего прощения, – знакомый бархатный голос звучал нервно. Что так напугало здешнего не-правителя? – Помоги мне пережить этот день.

Вот как. Ничего ещё не кончено.

– Мне говорили, у вас не принято просить друг друга о помощи.

Кирилл Александрович натянуто рассмеялся. Он сидел за письменным столом, чем-то похожим на тот, что стоял в кабинете Николая Свешникова, но не в пример новее и роскошнее. Перед главным московским волхвом, между сияющими тревожным светом мониторами, переливался ярко-алым блеском сигнальный амулет.

– По твоей милости я лишился самого опытного бойца. Считай это неустойкой.

«…Не денешься никуда, Стажёр, потому что больше некому…»

– Вашу просьбу я выполню, – предупреждающе тихо сказал Яр и умолк, давая Кириллу Александровичу услышать растворённые в безмолвии несказанные слова.

«…Но не более того».

– Я так и полагал, – ответил Кирилл Александрович серьёзно и как-то печально. Он, несомненно, желал бы видеть Яра соратником.

Тяжёлая дубовая дверь неторопливо повернулась на петлях. Яр встретился взглядом с возникшим на пороге начальником. Вот, значит, зачем Кириллу Александровичу понадобилась подмога в собственном кабинете, посреди кишащей безопасниками Управы. Много ли у него вовсе осталось его хвалёной не-власти?

– Не мешай мне, Зарецкий, – спокойно сказал Александр Михайлович. Присутствию Яра он, кажется, вовсе не удивился. – Это приказ.

– Отменяю приказ, – быстро сказал Кирилл Александрович. Он торопливо развернулся в кресле, оказавшись спиной к своему ненадёжному защитнику. Лицом к врагу.

Яр усмехнулся. Он даже не обязан выбирать сторону.

– Вы всё для себя решили или готовы меня услышать? – спросил депутат, цепко наблюдая, как глава магконтроля аккуратно закрывает за собой дверь в кабинет.

– Мне не нужно ничего решать. Только реагировать на обстоятельства, – сухо отозвался Верховский. Его взгляд с деловитой сосредоточенностью непрерывно скользил по кабинету. – Один вопрос. Когда вы начинали свои… мероприятия, – Верховский остановился у стола, прямо напротив замершего в кресле Авилова, и теперь смотрел на депутата сверху вниз; правую руку он держал в кармане пиджака. – Вы понимали, сколькими жизнями заплатите?

«Вы дурак или подлец?»

Яр склонил голову к плечу, приглядываясь то к одному, то к другому. Если он хоть что-то понял правильно, между ответами «да» и «нет» разница невелика. Но Кирилл Александрович не скажет ни того, ни другого; он слишком искусен в плетении словесных кружев, и говорить он станет не только – а может, и не столько – для Верховского.

Оставить всё как есть?

Или вмешаться?

– Сбавьте тон, – осторожно сказал Авилов.

Сощурившись, Яр заметил, как между волхвом и магом протянулась тонкая нитка ментальных чар. Тогда, в больничной палате, разглядев у висков начальника изрядно покорёженные, но не утратившие могущества золотистые росчерки, Яр без колебаний приписал их отступнику Юрию; теперь понял, как ошибался.

А вот ошибся ли, сняв их?

– Вы сейчас не в том положении, чтобы делать мне замечания, – холодно бросил Верховский.

Чары бессильно развеялись. Александр Михайлович слишком убеждён в своей правоте, чтобы им поддаваться.

– Я сопоставлял ставку с размером выигрыша, – медленно проговорил Авилов. Яр видел только его спину, но готов был поклясться: он не сводит взгляда с непроницаемого лица Верховского. Всё ещё надеется на дар внушения. – Знаете, что такое цугцванг? Вот в таком мы тогда были положении. Не ужесточи я присягу – всё полетело бы к чертям. Те, кто обладал в равной мере и талантом, и знанием, получили слишком много свободы. Не всем хватило благородства…

– Вместо того, чтобы искоренять причины, вы решили