Измена. Во власти лжи - Анна Томченко

— Рус, ну ты красава! При молодой жене ехать ко мне… — заржал Алик, выбешивая меня еще сильнее.

— Заткнись! — рыкнул я и дернулся на своем рабочем кресле. Такие разговоры не должны были звучать и будь в Алике чуть больше мозгов, он бы это понимал без слов, но друг считал, что у него какой-то неограниченный абонемент на пустой треп.

Вымораживал…

— А ты не боишься, что жена узнает? — прозвучало тише. И я нахмурил брови. Прикусил нижнюю губу, стараясь если не сорваться на мат, то хотя бы членораздельно указать Алику на его место.

Я не боялся, что Есения что-то узнает. В конце концов мы живем в нормальной стране, без всяких таких загонов, что нельзя глаз бросить на женщину. В конце концов жена была беременна и я дышать на нее боялся иной раз, чтобы не повторилось страшное событие, которое лично у меня в памяти отложилось кровавым пятном.

Выкидыш это ужасно особенно для женщины. Но когда понимаешь, что конкретная женщина переживала в тот момент, то просто кровь в жилах леденеет.

— Мне бояться нечего. Мы семья и никто этого не изменит, — зло выдохнул я, стараясь иносказательно намекнуть другу, чтобы на совал свой длинный нос в мои дела и вообще Алик был слишком осведомлен для человека, который чаще обычного забывал про назначенные встречи, путал даты и вообще был просто ужасно рассеянным.

Это бесило.

Я не считал, что мне стоило гордиться своими поступками, но и никак не думал о том, что это что-то постыдное, однако Алик каждый раз так скабрезно интересовался моими делами, что его прибить хотелось.

Я бросил трубку и покачал головой. Потом зажал пальцами глаза и тяжело выдохнул вся эта ситуация с его новосельем, она выбивала меня из равновесия, потому что я понимал, что мне придётся поехать туда по той простой причине, что мне необходимы новые связи. Для того, чтобы бизнес не загнулся.

Ну как загнулся…

Я считал, что если бизнес стоит на месте, значит, он работает в убыток. Бизнес должен постоянно расти. Из-за этого я всегда искал новые контакты.

Тимур открыл дверь резко, без стука и застыл.

В душе что-то шевельнулось нехорошее. И я подумал о том, что, возможно, у этого разговора были свидетели.

— Я же предупреждал, Тим, — выдохнул я, качая головой. Дебильное это было решение на первом этаже устраивать кабинет по той простой причине, что сын рос, у него постоянно были какие-то загоны, и все чаще я осознавал, что комната с выходом на террасу и в сад, она слишком заманчива для домочадцев.

— Ну, я просто мама… — замялся Тим, и теперь я отчётливо ощутил привкус чего-то уже случившегося, но ещё не показавшего последствия.

Тим шмыгнул за дверь, а я, вскинув бровь медленно встал с кресла, развернулся к окну и положил руку на ручку двери.

В этот момент с кухни донёсся грохот, и я, выматерившись, подумал, что, вероятнее всего, Тимур опять начал свои кулинарные изощрения. Надо было тонко сказать Есении о том, что мы как-то переживём без очередной порции китайского риса, который Тимур пересолил, пересахарил и вообще жрать это было невозможно, но Есения была очень милой, очень нежной, и она хвалила даже ситуации, когда было явно провальное мероприятие.

Я дошёл до кухни и уставился на ребёнка.

Столько лет, такой здоровый, взрослый, а я все равно помню его трехлеткой, который несмело вышел из-за моей ноги, когда я впервые привёл Есению познакомиться с ним.

Странно так было, она его боялась, он её боялся люто и после знакомства долго не мог уснуть и хныкал о том, что ему страшно, и вдруг он не понравился. О том, что надо непременно понравиться Тимуру в голову вложила моя мать, и я тогда, оставшись с трёхлетним сынишкой на руках, не понимал, как его разубедить, что он-то обязательно, он точно понравился Есении, потому что я увидел, как в её глазах заплясали звезды.

Тим был очень приятным ребёнком. Ну, по крайней мере до момента, пока у него не начали скакать гормоны. Все время, что я был женат Тим реально успел прорасти в сердце Есении слишком глубоко, он был её ласковым котёнком, тихо урчал рядом с ней, и если первое время он их жутко боялся, стеснялся, то потом я стал замечать, как их связь с каждым днём все крепчает. И, наверное, именно поэтому я не мог сейчас нарычать на сына о том, что он криворукий, потому что Есения бы не оценила, а она появилась со стороны коридора, босоногая стояла, обнимала живот руками.

И когда сын ускакал принести ей тапочки, я вдруг понял, что что-то у нас надломилось.

У меня была молодая красивая жена, А ещё у меня была херова туча проблем…

Глава 33

Есения обвиняла меня в измене.

Она обвиняла меня, стояла, тряслась, у неё были сведённые пальцы, я не знал, что противопоставить этому обвинению. Я понимал, что она слышала разговор в кабинете, осталось только понять, какую часть.

Но вместо, того чтобы поддаться на скандал, я делал рожу кирпичом и на все реагировал, как последний идиот: ничего не было, ничего не знаю, ничего тебе не скажу.

Мне казалось, что в ситуации, когда на кону стоит беременность, причём беременность сложная, такой способ уйти от проблемы, он будет самым правильным, но Есения так не считала. Для Есении было важно докопаться до правды любой ценой, даже ценой собственного здоровья, и это меня раздражало. Я не понимал, как можно быть такой беспечной в отношении беременности, которая и так протекала достаточно тяжело.

Все это ложь, когда говорят, что выкидыш не касается никого в семье нет. Выкидыш в том-то и дело, что касается всех членов семьи. И у меня ещё свежи были воспоминания, как мне звонила мать, плакала, сетовала, хрипела в трубку о том, что я не доглядел, что вот надо было привести Есению к ним. Она бы точно за всем усмотрела.

У мамы вообще была странная позиция, она считала, что я продолжал быть маленьким мальчиком, и меня нужно во всем контролировать ни первый брак, ни второй не изменил её мнение, и если в ситуации с