Язычество в православии - Галина Алексеевна Носова

ничего не знаем. Было время — верила, а сейчас некогда. Но спать ложишься, все равно перекрестишься. Останешься дома одна, где что зашуршит, все боишься — перекрестишься» (А. Е-ва, 58 лет, д. Копнино Собинского района)[137]. Таким образом, под воздействием среды, обстоятельств семейной жизни, при отсутствии внутренней потребности в исполнении обрядов личного культа происходит утрата религиозной привычки.

В домашнем обиходе некоторых колхозников еще па-ходят место материальные атрибуты религиозного культа — иконы, лампады, распятия и др. «Божницы» и «киоты» состоят главным образом из икон, приобретенных родителями сегодняшних стариков, — «родительских благословений». Это различные изображения спаса, богородицы, Николая Угодника, деисус (спас, Иоанн Креститель, богородица), разнообразные иконы праздничного чина и др. В домашних иконостасах встречаются также изображения святых — личных покровителей, подобранные в соответствии с именами их прежних владельцев.

Как относятся к иконам, в какой степени их рассматривают в качестве предмета религиозного культа? Большая часть колхозников, имеющих иконы, хранит их по традиции, как привычную общепринятую часть обстановки или как память об умерших близких, как знак уважения религиозных чувств пожилых людей. Наличие икон в домах не всегда можно считать свидетельством религиозности их обладателей. Иногда иконы висят в передних углах в домах и неверующих людей, и безразличных к религии, «чтобы не пустовал угол», как украшение; рядом с иконами размещаются репродукции с картин, портреты и фотографии родственников. Объектом поклонения иконы служат лишь в тех семьях, где есть верующие.

Сохранению икон способствует консервативное общественное мнение, поддерживаемое старыми женщинами. Они убеждены в том, что когда их возраст «вымрет», иконы никто не будет хранить. Подобные взгляды разделяет и часть людей среднего и младшего поколений, считающих, что религия «отойдет сама по себе». Поэтому к наличию икон в доме они относятся равнодушно, почти не замечают их. Молодежь не хочет создавать в семье повод для столкновения со стариками, которые в свою очередь боятся осуждения односельчан. Но так как иконы не гармонируют с новой городской обстановкой и современным убранством домов колхозников, то теперь религиозный «угол» нередко выносят на кухню.

В отдельных случаях иконы сохраняются в качестве оберега против неожиданной беды. В сенях, во дворе, над входными дверями изб иногда можно увидеть мелкие образки, иконки, прибитые, вероятно, еще при постройке домов. По мнению хозяев домов, они предназначены для того, чтобы «к жительству не подступилось плохое дело». Их существование свидетельствует об устойчивости тех элементов религии, которые под церковно-христианской оболочкой сохранили первоначальное дохристианское содержание — стремление магическим путем предохранить дом и хозяйство и обеспечить их благополучие. Еще бытуют пережитки суеверного страха перед иконой, когда, не зная ее содержания и не умея прочитать надписи на ней, боятся с ней расстаться, опасаясь несчастья. Отношение к иконе как к фетишу смешивается со страхом выбросить «бога», а значит, отказаться от его покровительства.

С религиозными сюжетами, названиями икон, с житиями святых, изображенных на них, знакомы лишь немногие представители старшего поколения деревни. На вопрос о значении и смысле той или иной иконы они отвечают немногословно: «скорбящей божьей матери молятся во время болезней, она заступница», «Николай Угодник — милосердный, милостивый», «трем святителям (Гурию, Самону, Авиву) молятся для укрепления семьи» и т. п. Молодые женщины, даже изредка посещающие церковь, по их признанию, «не отличают Казанскую божью матерь от Смоленской», а в церкви поют молитвы только «за людьми».

Нельзя недооценивать влияние на поддержание религиозных воззрений церковной литературы, хотя она и хранится лишь в немногих домах. Это популярные церковные издания: евангелия, жития святых, псалтыри, дореволюционный учебник «Закон божий» и др. Библия встречается у одного-двух человек в деревне, а то и реже. Чтение религиозных книг очень ограничено. Низкая степень грамотности пожилых верующих не позволяет им их свободно читать и толковать, тем более что многие книги дореволюционных изданий (которые по преимуществу и имеются у верующих) написаны на церковнославянском языке. Значительная часть верующих сама не читала религиозной литературы, а познакомилась в какой-то степени с элементами православного вероучения и христианской мифологии из церковных проповедей, понаслышке, через устную передачу.

У читавших религиозные книги наибольшие сомнения и размышления вызывают евангельские мифы о сотворении земли и человека, о всемирном потопе и т. п., т. е. вопросы происхождения и развития мира. Отсутствие научных знаний о причинах и закономерностях природных и общественных явлений приводит к тому, что отдельные старушки еще верят, что на луне сидят «Кавель да Вавель» (Каин и Авель), что солнце на пасху «играет», что гром посылает на землю Илья Пророк. Большинство посмеивается над этими «сказками», но все же не может объяснить многие явления природы иначе, чем проявлением какой-то потусторонней силы. Однако окружающая действительность, накопление эмпирических знаний вытесняют веру в сверхъестественное. Библейские легенды и рассказы теперь воспринимаются верующими под углом зрения информации о достижениях современной науки, полученной по радио, телевидению, из научно-популярной и художественной литературы, а также из общения с младшим поколением семьи, имеющим образование. Но все же научные знания не стали активным фактором, коренным образом меняющим их взгляды на религию.

Состав религиозных атрибутов «переднего» угла, в котором преобладают изделия дореволюционного времени, наличие у населения религиозных книг преимущественно старых изданий достаточно отчетливо характеризуют традиционность материальной стороны религиозно-бытового культа, ее обусловленность наследием прошлого. С другой стороны, равнодушие значительного слоя населения к иконам, перенесение их из жилых комнат в кухонные и подсобно-хозяйственные помещения свидетельствуют о вытеснении из современного быта одного из наиболее консервативных элементов старого религиозно-бытового уклада.

Анализ религиозных пережитков в семейно-бытовой сфере позволяет говорить об относительной устойчивости ряда элементов культовой практики, генетически восходящих к дохристианским верованиям и обрядам. Конечно, степень их консервативности не одинакова. Одни из них, давно утратив религиозно-магическое содержание, донесли до настоящего времени только древние обрядовые формы (таковы свадебное ряженье с его эротической символикой); другие сохранили, хотя и полустершуюся, смысловую нагрузку, чему в немалой степени способствовал их синкретический характер, слияние с православным культом (например, представления о душе, похоронно-поминальный культ, фетишистское отношение к иконам).

Их устойчивость в обыденной религиозности объясняется воздействием остаточных проявлений старого образа мышления, влиянием отрицательного «сельского» общественного мнения, связью религиозных пережитков с традиционным семейно-бытовым укладом и отжившими обычаями.

3. Ломка старого аграрного календаря

Коллективизация сельского хозяйства и социалистическое переустройство деревни вызвали почти полное исчезновение календарной аграрно-магической обрядности, издавна связанной с церковными праздниками, служившими вехами в хозяйственной и общественной жизни села. Сейчас трудовые процессы определяются направлением коллективного хозяйства, графиком его работы. В памяти деревенских старожилов сохраняются лишь некоторые приметы фенологического свойства, такие как: на сретенье — зима с летом