Цепи любви - Эмералд Бакли

Что Джессика могла ответить? Первым ее побуждением было отказаться, но она чувствовала, что Грей не в настроении ее выслушивать. Кроме того, ведь они уже решили, что ему следует подыскать Фредди другую няню, как же теперь она может остаться? Как всегда, доброе сердце подвело ее… Хотя, если честно, разве в глубине души ей не хотелось принять предложение Грея, даже если это означало бы еще глубже увязнуть в паутине любви и страдания, в которую она угодила по собственной вине? То ли это, что ей нужно? Она и без того слишком сильно привязалась к Фредди, что же касается ее чувств к Грею… Сможет ли она жить в его доме после всего, что между ними произошло? Сможет ли отказаться, когда на карту поставлено благополучие Фредди? Джессика глубоко вздохнула и сказала себе, что сейчас нужно в первую очередь думать о мальчике, а ее собственные чувства – это дело десятое.

– Не хочу оказывать на вас эмоциональное давление, – услышала она мрачный голос Грея, – но ради Фредди…

– Ради Фредди я остаюсь, – сказала Джессика, – но при одном условии: найдите время для сына. Вы должны узнать его поближе, а он – вас.

Грей пытался что-то сказать, но Джессика не дала себя перебить. Она хотела поскорее изложить свою точку зрения, пока не иссяк запас храбрости, а вместе с ним и ее способность убедить Грея, как важно поскорее преодолеть трещину между ним и Фредди.

– Я знаю, вы скажете, что слишком заняты, чтобы взять отпуск, но вам обязательно нужно найти время для сына. Сейчас мы оба должны прежде всего думать о Фредди.

Повисла напряженная пауза. Джессика поймала себя на том, что затаила дыхание, почти уверенная, что Грей не согласится с ней. Но, вместо того чтобы возразить, он вдруг спросил резко:

– Насколько я понимаю, если я не соглашусь, вы откажетесь остаться? Я правильно понял?

Джессика испытывала большое искушение согласиться, но ей не позволила совесть. Покачав головой, она честно призналась:

– Нет, я не могу так поступить, но вы должны понять, насколько сейчас важно найти общий язык с Фредди, и единственный путь достичь этого – проводить с ним больше времени. Я верю, что вы его любите, но того, что об этом знаю я, недостаточно. Вам нужно показать свою любовь самому Фредди, нужно завоевать его доверие.

Снова повисло молчание. Наконец Грей неохотно признал:

– Ладно, согласен. Завтра я должен обязательно быть в офисе, чтобы решить кое-какие проблемы, но только завтра. Полагаю, потом я смогу остаться дома, а если возникнут какие-то срочные вопросы, их можно решить и по телефону.

Он сдержал слово, и вот примерно через неделю после того дня, когда Фредди напугал их своим побегом, за завтраком Джессика с радостью услышала, как мальчик обратился с вопросом напрямую к отцу, а не через нее, как обычно. Правда, вопрос был совсем мелкий, Фредди спросил, что они будут делать днем, но все же это был прогресс: наконец-то мальчик впустил в свою жизнь отца. По лицу Грея было видно, что для него этот момент тоже важен.

Это утро принесло Джессике и еще одну хорошую новость: она убедилась, что не беременна. Во всяком случае, Джессика твердила себе, что это новость хорошая, и мысленно вспоминала многочисленные причины, по которым ей не следовало радоваться, окажись она беременной. Однако где-то на задворках сознания угнездилась робкая мыслишка, что она бы с радостью родила ребенка от Грея – еще одного Фредди или Фредерику. Джессика печально улыбнулась своим мыслям. Не важно, был бы то мальчик или девочка, главное, это был бы ребенок Грея, и, даже зная, что Грей не хотел этого ребенка, она бы ему радовалась.

Спустившись вниз, она застала Фредди с отцом. Мальчик спрашивал, нельзя ли им зайти в «Макдоналдс». Джессика вдруг почувствовала себя страшно одинокой, и у нее на глазах выступили слезы. Если уж ей не суждено было зачать ребенка от Грея, вряд ли у нее вообще когда-нибудь будут дети, потому что ни один мужчина не будет значить для нее так много, как Грей. Сама мысль о том, чтобы разделить постель с другим мужчиной после Грея, казалась Джессике почти кощунственной.

Она решила, что никто, кроме нее, не узнает, чего ей стоило забыть о своих чувствах и согласиться жить в одном доме с Греем. Она замечала, что Грей старается не подходить к ней слишком близко, временами даже избегает смотреть на нее, словно… Словно что? Неужели воспоминание об их близости вызывает у него такое отвращение, что теперь он с трудом выносит само ее присутствие в доме, терпит его только ради сына?

В иные дни нервы Джессики были так напряжены, она так остро ощущала присутствие Грея и свое томление по нему, что не знала, как сможет это вынести. Но тем не менее, постоянно напоминая себе, что находится здесь только ради Фредди и ради его блага должна выступать заодно с Греем, Джессика ухитрялась как-то справиться с собой.

В то же время было невозможно не заметить, как трудно приходится Грею. Иногда, не зная, что Джессика его видит, он смотрел на Фредди таким взглядом, что у Джессики от сострадания наворачивались слезы на глаза. Как ей могло прийти в голову, что он не любит сына? Ах, если бы она могла взмахнуть волшебной палочкой и все преграды между отцом и сыном чудесным образом исчезли бы! Фредди был от природы очень ласковым мальчиком, но мать так сильно навредила отношениям сына с отцом, что порой казалось, на каждый их шаг вперед Фредди делает два шага назад. Например, когда Грей как-то раз повез их на прогулку в парк, Фредди вдруг заявил, что пойдет рядом с Джессикой, и потребовал, чтобы отец шел один.

Но кое-какой прогресс все же был. Так, Фредди все чаще обращался напрямую к отцу, а вчера вечером Грей читал ему сказку на ночь. Впрочем, вряд ли стоило удивляться, что Грей казался таким усталым: любя сына, он должен был испытывать поистине невыносимое напряжение.

Несмотря ни на что, Джессика верила, что со временем Фредди все-таки потянется к отцу, преодолеет глубоко въевшееся недоверие к нему и поймет, что отец его любит. И, когда это случится, ее миссия будет окончена, ей будет больше незачем оставаться в доме. Как-то она себя почувствует, когда придет пора уезжать? Как Ева, изгнанная из рая? Правда, рай этот довольно-таки своеобразный – он приносит ей опустошение и муку неразделенной любви, заставляет по ночам плакать в подушку. А как бы хотелось в один прекрасный день увидеть в глазах Грея отражение того же чувства, что жило в ней самой!

Ну зачем, зачем она цепляется за эти глупые, несбыточные мечты, зная, что они не принесут ей ничего, кроме новых страданий?!

В тот вечер, когда Фредди лег в кровать и Джессика, заботливо укрыв его одеялом, наклонилась, чтобы поцеловать его на ночь, мальчик вдруг обнял ее за шею и прошептал:

– Джессика, мне хочется, чтобы вы были моей мамой.

Джессика поспешно отвернулась, чтобы он не увидел слез, выступивших у нее на глазах. Грей стоял в дверях, и по выражению его лица Джессика догадалась, что он все слышал. Какое-то время он просто стоял, глядя на нее, потом молча повернулся и вышел.

– Папа придет почитать мне сказку? – бойко спросил мальчик.