Клянусь, я твой - Полина Эндри

потому что я накричал на нее и меня загрызла совесть, — глухо отвечаю я, мой голос натянуто-настороженный. — А она видимо всё не так поняла. Ким, ну правда, я не умею извиняться иначе.

Некоторое время Кимберли осмысливает мои слова. Она смотрит на меня в нерешительности, кусая щеку, и я отчётливо ощущаю исходящее от нее сомнение. Я вижу: она колеблется.

— Что ты делал с ней там так долго? — наконец спрашивает она чуть примирительным голосом. — Объяснял, что вовсе не заинтересован в ней языком тела?..

Я раздосадованно качаю головой:

— Ким, ну что ещё за глупости… Да и пробыл я там совсем недолго, от силы минут десять.

— Да за десять минут мало ли что можно успеть!.. А ведь когда-то мама мне говорила, что власть и деньги испортят тебя… А я ей не поверила!

Ким отчаянно выкрикивает последние слова, она резко выдыхает и замолкает. Я вижу, что она выговорилась. Ей полегчало и теперь слёзы в ее глазах постепенно оседают, скапливаясь внизу погасшей трухой эмоций. Я стою, просто глядя на нее и чувствую, как на лицо помимо воли пробивается нежная улыбка:

— Ким, ты такая глупая.

— Спасибо, — буркает она.

— Ты забавная.

— О-о, глупая, забавная, ещё что?

— Я просто хочу сказать, что ты нелепая.

Ким взвыла от нетерпения, я же качаю головой и осторожно беру ее за ладонь, мягко глядя ей в глаза:

— Я хочу сказать… Что ты так мило меня ревнуешь.

Пару мгновений она косится на меня, затем забирает свою ладошку из моей руки, а я пытаюсь сдержаться, чтобы не вернуть её обратно в свою.

— Я не ревную, — хорохорится она, хотя результат на лицо.

— Хоть и с тех пор, как мы снова встречаемся, ты ни разу не сказала мне, что любишь меня, я все равно знаю, что так оно и есть на самом деле.

Теперь Ким смотрит на меня с недоверием:

— А мы разве встречаемся?

Я ненадолго замолкаю, не сразу найдясь с ответом. Потому что я и сам не знаю.

— Конечно, — твердо отвечаю я, а сам смотрю в ее глаза, ищу в них такой же ответ на этот вопрос. — Даже больше, мы живём вместе и у нас скоро будет ребенок… — я сам кусаю губу и больше не могу удержаться, я притягиваю ее к себе, обнимая ее плечи и спину, и кладу подбородок на ее макушку. — Знаешь, что в таких случаях говорят, Ким? Я как порядочный джентельмен, теперь просто обязан на тебе жениться.

Кимберли недолгое время стоит без ответа, а затем все же мягко обвивает руки вокруг моей спины.

— С чего ты взял, что обязан? — слабо проговаривает она мне в грудь. Голос ее осел и смягчился, теперь уж совсем не выглядя недоброжелательным. — В конце концов, любая из этих девушек мечтает оказаться на моем месте…

— Ким, прекрати, — я чуть отстраняюсь, поддев пальцами ее подбородок, чтобы заглянуть в глаза. — Они даже все вместе взятые и мизинца твоего не стоят. Ты всегда в меня верила. Ты была моим якорем в трудные периоды, моим ярким солнцем в самые пасмурные дни жизни…

— Была?

— Да, была, — подтверждаю я. Я смотрю в ее кристально-серые глаза и понимаю, что в них-то как раз утонул мой корабль. — Сейчас ты и есть вся моя жизнь.

Кимберли смущается, отводя глаза, я вижу, как проступает милый румянец на ее щеках, и что-то происходит внутри меня, затапливая меня невообразимым порывом чувств.

— Ким, — горячим шепотом искренне выдыхаю я. Обхватив ее щеки ладонями, я тяну её к себе. — Неужели после всего, что ты знаешь обо мне, ты решила, будто я могу тебе изменить?..

Она резко выдыхает мне в губы, мои руки разжимаются и отпускают её. Кимберли качает головой, голос её тихий и нежно медовый, растекается внутри меня, плывет по венам и артериям, успокаивая бушующую кровь:

— Ладно, прости. Я правда погорячилась. Я просто не могу видеть тебя в окружении других женщин…

— Это взаимно, малышка. Я был в шаге от того, чтобы снести голову этому твоему другу оператору, когда думал, что между вами что-то есть.

— А если бы между нами что-то было, ты бы и правда снёс ему голову? — Ким смотрит на меня с озорным любопытством, а мне почему-то вовсе не до веселья. — В конце концов, тебя не было десять дней, вдруг у меня и правда появился кто-то другой…

— Только не говори мне, что это не мой ребенок, я все равно в этот бред не поверю, — немного резко говорю я, отчего наступает пронзительная тишина.

— Ким, — я зарываюсь пальцами в ее волосы и прижимаюсь к ее лбу, истово шепча ей в щеку: — Ты хоть понимаешь, что это значит? Ты хоть понимаешь, что ты для меня сделала?.. Сегодня ты сделала меня самым счастливым человеком на этой планете.

Кимберли всхлипывает от вдруг нахлынувших эмоций. Я успокаивающе целую её в лоб и обнимаю.

— Кейн. А я ведь… Я так испугалась, — робко шепчет она и я замечаю, что ее голос дрожит. — Но потом я вспомнила, что чувствовала после того аборта… Не было и дня, чтобы я не молилась за него. Эта боль. Разве можно скорбеть за тем, кого ни разу в жизни не видел?

Она отводит голову, глядя на меня налитыми слезами глазами и ждет. Я понимаю, чего. А потому мягко приобнимаю и глажу ее щеку, стирая побежавшую вниз слезу.

— Этот ребенок пришел, чтобы исцелить тебя. Нас. Я обещаю тебе, что всё у нас будет хорошо. Ким… Если бы ты только знала, как я тебя люблю.

И хотя я выдыхаю ей это уже в макушку, я все равно чувствую, как губы Ким разъезжаются в кривоватой улыбке.

— А когда я рожу и поправлюсь на двадцать киллограм, ты будешь любить меня толстую и некрасивую?

— Какая же ты глупенькая… Любят ведь не за тело, Ким. Я полюбил тебя за твою душу. Знаешь, это на самом деле такое редкое сочетание. Чтобы и душа и тело были красивыми. Считай, я выиграл эту чёртову жизнь.

— Знаешь, если бы я узнала, что ты говоришь эти слова другой, я бы…

— Убила меня? — догадываюсь я. Кимберли смотрит на меня, не колебаясь с ответом:

— Да.

— Хочешь, я заберу оттуда Оливию?..

— Не стоит, — ровно отвечает Ким и слегка отодвигается, несильно морщась. — От тебя пахнет ее духами. Мне неприятно.

Я поспешно отстраняюсь, неохотно выпустив ее из своих объятий.

— Понял. Иду в душ снимать с себя запахи чужих женщин. А потом мы с тобой