Царственная блудница - Елена Арсеньева

Маркиз, темпераментный, как итальянец, игалантный, как француз (он и был наполовину француз, наполовину итальянец порождению!), немедля устремился на зов, с озабоченным видом огибая по путигруппу придворных, которые над чем-то суетились.

– Что там такое? – спросила Елизавета,нетерпеливо помавая ручкой, чтобы люди разошлись и не мешали танцевать.

– Осмелюсь доложить, – подсунулся к плечураспорядитель, – статс-дама вашего величества Лопухина упала в обморок.

– Ништо ей, дуре! – фыркнула Елизавета,подбирая юбки и выставляя кончик башмачка, чтобы изготовиться к первой фигуре.

Этак она всего лишь за розу... а заплатье что станется с Афонею?! Самое малое, что ее ждет, это что императрицаприкажет ей раздеться принародно, а при отказе велит подать ножницы и изрежетна ней злополучные зеленые шелка на мелкие кусочки!

Она подняла глаза, ожидая, что взглядимператрицы поразит ее, подобно молнии, однако увидела, что взор ЕлизаветыПетровны устремлен вовсе не на нее. Императрица слушала Гембори, которыйбормотал: невеста-де племянника моего Гарольда, племянница господина Бекетова,полковника... – слушала Гембори, но смотрела не на него, а на названногополковника. Очень странное было у нее выражение, очень странное, пожалуй, чторастерянное. Бекетов же в свою очередь не сводил с нее взгляда, назвать которыйстрастным – это все равно что сказать о солнце, что оно теплое.

Императрица и ее бывший фаворит с превеликимтрудом отвели глаза друг от друга, и это было немедля замечено всемиприсутствующими, в том числе, само собой, Афонею.

– Очень милое платье у вас, душенька, –рассеянно пробормотала императрица. – Такие свежие тона. Я и сама зеленыйцвет очень люблю.

И с этими словами она проследовала дальше,сопровождаемая группой своих дам, которые шелестели шелками и шепотком:

– И в самом деле, обворожительное платье!

– Какой прелестный цвет!

– Милочка, вам это ужасно к лицу!

– Чудненько, ах, чудненько!

Таким образом, оплошность модистки сошла Афонес рук – то есть, вероятней всего, не была даже примечена.

Ничего не понимая, уничтоженная переглядкойНикиты Афанасьевича с императрицей, девушка почти незряче переводила глаза содной придворной на другую – и вдруг вздрогнула, увидев знакомое лицо. Мимопрошла та самая красивая дама, которую Афоня несколько дней назад спасла отГарольда Гембори и его ужасного Брекфеста. Она только и сказала о себе, чтополька, но причину тайного появления в посольстве не объяснила, а Афоня былатак взволнована, что забыла спросить. И вдруг ее осенило: если полькапринадлежит к числу дам государыни, значит, является, как и все они, повереннойее тайн. А еще врала, мол, готова повредить той даме, которую ненавидит Афоня!Что, если Елизавета Петровна посылала ее последить за Бекетовым, а может быть,и передать ему любовное послание?! Видно же, видно, что она к немунеравнодушна! Итак, между ними все начнется сначала, ну а Афоне останетсятолько умереть.

Эта догадка мгновенно овладела сознаниемдевушки, и Лия де Бомон, которая украдкой послала ей улыбку, наткнулась навзгляд, исполненный враждебности и ненависти, расплывшихся в слезах. НевестаГарольда Гембори с трудом удерживалась, чтобы не разрыдаться. Лия была не такглупа, чтобы решить, мол, дело в платье, которое оказалось почти точной копиейимператрицыного, и в страхе ее гнева. Дело в этом мужчине, на которого АтенаисСторман, Афоня, таращилась с таким безумным выражением. Пожалуй, это в него онавлюблена, а он «сто лет... или пять, какая разница?» влюблен в некую даму...

Наблюдательной Лии не составило трудадогадаться, в кого из всех присутствующих может быть влюблен этот красавец.Конечно, в императрицу! Имя Бекетова так и перелетало из уст в уста, и Лии несоставило труда связать концы с концами. Ах, вот это йvйnement, вот этоincident! [12]

Поистине, нарочно не придумать. Неужели привиде этого прекрасного лица прежние чувства вспыхнули в императрице? А что,такое бывает... пути любви неисповедимы!

Лия меланхолически вздохнула от некоегонепрошенного воспоминания на эту тему, однако ум ее работал без сбоев, вточности как часы знаменитого французского мастера Дюшена в футляре, украшенномлиможской эмалью, а оттого она сразу поняла, какие невыгоды несет для ее миссиивстреча императрицы с бывшим любовником. Бекетов необыкновенно красив, ачувства Елизаветы ветрены. Сейчас какому-нибудь l’aventurier [13] и искателю приключений можетпомерещиться, что он владеет не только ее телом, но и помыслами, и сердцем,однако при всякой случайности ее чувственность расцветет совсем иным цветом. И,кажется, это происходит на глазах у всех... Двор, конечно, уже шушукаетсянасчет возвращения бывшего фаворита, но двое этому определенно не рады: Афоня,которая теряет возлюбленного, – и Лия де Бомон, которая утрачиваетрасположение императрицы, ибо теперь все понятно: Бекетов, эта марионетка вруках Гембори, будет принуждать ее продолжать ту проанглийскую политику,которую поддерживает Бестужев. А Воронцов и Шуваловы с их преданностью Франциипринуждены будут попятиться... никто не знает, сколь надолго. Воспоминания ословах Афони насчет судьбы ее родителей, которая находится в руках Гембори, промелькнулив голове Лии. Она знала, что «черная лиса» – большой мастер шантажа... видимо,и здесь без него не обошлось. Итак, он прибрал Бекетова к рукам всецело. Вот,идет к нему... воспользовался тем, что императрица отвела глаза от бывшеголюбовника... о чем они так напряженно беседуют, что обсуждают, снеестественным интересом разглядывая штофную обивку стен?!

Лия дорого дала бы, чтобы узнать, о чем идетречь, – и была бы немало изумлена, кабы проведала, что идет онанепосредственно о ее персоне.

– Ну что, время начинать, – проговорилГембори, подойдя к Бекетову и указывая на картину, висевшую на стене,прелестный «Пейзаж с Полифемом» Пуссена, составлявший предмет гордостипосланника, любителя изящных искусств. Можно было подумать, что парочка обнимающихсянимф или, на худой конец, могучая фигура Полифема, возникшая из дальнеговулкана, составляло сейчас все интересовавшее сэра Уильяма.

Бекетов тоже вытаращился на пейзаж, однаковидел отнюдь не красоты природы или нимф... вернее, ему мерещилась Венера средиэтих нимф, рыжая Венера его жизни, его сновидений, его несбывшаяся мечта! ГолосГембори вернул его к действительности: