Охотник на шпионов - Владислав Морозов

Гремоздюкин пожал плечами, почесал небритую щеку и, вполне логично, предложил пойти в штабной фургон для обсуждения дальнейшей диспозиции. Бышев согласно закивал. Ну да, на фига ему теперь что-то самому планировать? Им куда проще посовещаться, чтобы потом кто-то (в данном случае – я) принял какое-то решение.

Здраво подумав о том, что любое мало-мальски высокое звания имеет немало минусов, я не стал с ним спорить.

– Смирнов со мной! – отдал я приказ. – Товарищи Кузнецов, Игнатов и Шепилов остаются на месте.

– Так точно, – отозвалась остающаяся троица. При этом Объект с напарником продолжали хавать.

Я натянул шапку, взял автомат и противогазную сумку со жратвой и куревом, после чего мы со Смирновым двинулись следом за Гремоздюкиным и Бышевым. Они рванули вперед более чем скорым шагом (видимо, не хотели долго торчать на морозе, который явно усилился ближе к ночи), а мы с непроницаемо безразличным Кюнстом особо не торопились и шли, что называется, нога за ногу. Если бы не отдаленная канонада, можно было запросто подумать, что мы вовсе не на войне. Был седьмой час вечера, но в лесу уже почти стемнело. Хотя дорогу до штабной машины я, кажется, запомнил, а на худой конец мой непростой во всех отношениях спутник не дал бы заблудиться.

– А, кстати, как вы вообще контролируете периметр? – спросил я у Смирнова тихо, так, чтобы не услышали ушедшие вперед представители младшего комсостава. Хотя, поскольку снег под их и нашими ногами скрипел довольно громко и к тому же товарищи замкомвзвода и замполитрука о чем-то оживленно переговаривались между собой на ходу, эта предосторожность была во многом излишней.

– С помощью нескольких установленных нами по прибытии сюда одноразовых датчиков, рассчитанных на расстояние до полутора километров и настроенных на тепло, металл и движение. Данные поступают прямиком к нам, в реальном масштабе времени. Могу сказать вам, что сейчас за периметром данного «котла» находится не более восьми не имеющих ценности и не представляющих явной угрозы существ вида homo sapiens, представляющих другую воюющую сторону. Все они заняты, скорее всего, наблюдением через примитивные оптические приборы и находятся на расстоянии не менее 500 метров от здешнего боевого охранения.

– А чего же вы, орелики, минометный обстрел проморгали, а?

– Во-первых, это стандартные для данного периода времени минометы калибра 80—82 мм. Максимальная дистанция их эффективного огня превышает три километра, к тому же обстрел явно велся без применения управляемых боеприпасов и точных целеуказаний, по площадям, возможно, по заранее разведанным и нанесенным на карту целям. И в расчете, скорее всего, исключительно на психологический эффект. Таким образом, дистанция здешнего артиллерийского или минометного огня, даже при использовании огневых средств малого и среднего калибра, превышает наблюдательные возможности имеющейся у нас аппаратуры более чем вдвое. А кроме того, мы все равно не смогли бы помешать этому обстрелу. Тем более что согласно первоначальному анализу явной угрозы как для нас, так и для Объекта во время обстрела не было…

– Что-то бедновато вас оснастили.

– У нас с собой стандартный «Шарфауг», он же РОК, Разведывательно-обзорный комплект, командир. А для увеличения зоны действия наблюдательной аппаратуры требуется комплекс стандартных мероприятий – либо использование подходящих орбитальных космических аппаратов, которых здесь не будет еще минимум лет двадцать, либо применение дронов или микродронов. А их использование в нашем случае запрещено, поскольку оно считается нецелесообразным из соображений конспирации. К тому же дроны и микродроны не входят в комплектацию стандартного «РДК».

Я не нашелся, чего ответить, поскольку чертов Кюнст чесал как по писаному, аргументированно и убедительно. Попутно я сообразил, что «шарфауг» это, похоже, от немецкого «scharfaugig», то есть «остроглазый/наблюдательный». Ну да, сперва НИК, теперь РОК, сначала белка, потом свисток. Экое протухшее бунтарское словечко из прошлого, которое для этих времен пока все еще будущее. Почему-то из памяти всплыл девиз «Рок против наркотиков», про который ехидно говорили, что это примерно то же самое что «пчелы против меда»… Интересно, а как они смогли бы подключиться к каким-нибудь спутникам с помощью своей переносимой в рюкзаках весьма компактной аппаратуры? Или их техника шагнула настолько далеко, что для связи с орбитой уже не требуется громадных антенн и аппаратуры с мощным приемо-передающим сигналом? Мотоциклетный шлем Урри из «Приключений Электроника»? Какое-то оно парадоксальное, это самое будущее.

Подойдя к знакомому штабному фургону, мы увидели, что сгоревшую машину давно потушили, трупы убрали, а костры на всякий случай загасили.

В фургоне с плотно занавешенными светомаскировкой окнами, в желтоватом свете тусклой керосиновой лампы на нас вопросительно уставились все те же персонажи, включая Феофилову, которая, тем не менее, похоже, успела умыться и причесаться (а также то ли переодеть гимнастерку, то ли пришить чистый подворотничок – это я толком не разобрал), от чего, надо признать, смотрелась куда привлекательнее, чем накануне. Ну да, женщина она всегда женщина, как обычно, напрашивается на то, чтобы ее назвали вслух если не умной, то хотя бы красивой.

– Прекрасно выглядите, Александра Аристарховна! – сделал я ей с порога типично солдатский, дежурный комплимент, стараясь не обмануть женских ожиданий, и, как и положено захудалому «отцу солдатам», поинтересовался у фельдшерицы: – Раненый один?

– Серьезно, в плечо – один, – доложила ожидаемо заулыбавшаяся военфельдшер (остальные младшие командиры при этом поглядели на нее с явным неодобрением – не тот момент, чтобы глазки строить). – Плюс двое легко контужены!

– Наверное, все это надо понимать так, что сегодня мы с вами легко отделались?

– Да, товарищ майор, – согласилась Феофилова. – Бывало и хуже.

– Понятно. Ну что же. План у меня прежний. Для начала, как окончательно стемнеет, мы с товарищем Смирновым пойдем осмотрим местность на предмет следов этого загадочного танка…

– Не ходили бы вы туда, товарищ майор, – сказал на это Гремоздюкин с нешуточной тревогой в голосе. – А то еще, чего доброго, убьют вас белофинны ни за понюх табаку, как многих наших командиров до этого.

– Ничего. Раз самураи меня не ухайдакали, белофинны и подавно не достанут. Да вы не беспокойтесь – я аккуратно. Надо же все-таки проверить информацию товарища Натанзона. Ведь если против нас на той стороне объявились еще и какие-то танки – расклад вырисовывается совершенно иной.

– Вы уж, пожалуйста, постарайтесь, товарищ майор, – сказал Гремоздилов с откровенно просительной интонацией.

И в его взгляде при этом было такое… Короче говоря, такого словами не передать, это надо видеть. Хотя тут его можно понять – ведь до сегодняшнего дня они сидели в полной заднице и вообще не знали, чего делать, а тут вдруг явился некий «ревизор из Петербурга с секретным предписанием», объявивший вполне конкретный план действий на ближайшее время. А если меня вдруг убьют, ими опять овладеет старуха безнадега. Стало быть, все они на меня очень надеются. И те, кто сейчас сидит в штабном фургоне, и остальные, те, что ночуют на морозе.