Охотник на шпионов - Владислав Морозов

– Так вы меня поняли, товарищ младший сержант? – спросил я вместо этого. – Или мне с вас следует взять подписку о неразглашении по всей форме?

– Никак нет, товарищ майор! Все ясно! И без подписки!

– Молодец, товарищ младший сержант! Четко отвечаете и быстро соображаете! Все бы так! В общем, о том, что мне рассказали, не трепитесь. От этого лично для вас может зависеть многое, уж поверьте мне.

– Так точно, товарищ майор!

– Ну, хорошо. Тогда пошли обратно.

Через пару минут мы влезли в заметно потеплевшее нутро фургона. Кюнсты молча сидели на табуретах у верстака, прислонив свои винтовки к стенке. И по ним было видно, что они все время настороже, словно цепные собаки – сели они так, чтобы видеть все, что происходит в ремлетучке, и одновременно за пару секунд дотянуться до своих винтовок. Вот же Терминаторы… Категорически не озонировавшие воздух рубаха и носки с веревки уже исчезли (какие они вежливые, однако!), а разоблачившийся до гимнастерки Шепилов стоял на четвереньках перед печкой, просовывая в ее прямоугольное отверстие поленья. Видимо, в основном из-за этих его действий в ремлетучке и стало жарче. Два снятых с печки закопченных котелка теперь парили на верстаке. Здесь же были выставлены три объемистые металлические кружки.

– Кроме кипятка, угостить вас, увы, нечем, товарищ майор, – сказал он, будто извиняясь. – Чем богаты, тем и рады.

– Жесть, – сказал я на это, попутно вспомнив анекдот про зеков в бараке, которым раздавали чай: «Гражданин начальник, а сахарку дадите? А может, тебе еще и заварки туда налить?» Невесело усмехнувшись про себя, я снял шапку, поставил автомат рядом с самозарядками Кюнстов и поднял с пола свой туго набитый вещмешок.

– Какая жесть? Где? – не понял между тем Шепилов и тут же начал испуганно озираться в сторону печки. Н-да, тут я, похоже, изрядно тупанул, ведь в 1940-е годы это словечко имело лишь одно, вполне традиционное значение и ничего, кроме тонкого листового железа, не обозначало.

– Вот что, дорогие товарищи из рембата, – продолжил я, решив благоразумно не развивать далее тему жести. – Видимо, раз уж на сегодня стрельба прекратилась, сейчас сюда в полном составе прибежит весь местный комсостав, и мы с ними пойдем решать разные оргвопросы. Вы же остаетесь здесь, на попечении товарища Кузнецова, и без моего прямого приказа ничего не предпринимаете. А что касается угощений… Вы давно не ели?

– Не то чтобы давно, – усмехнулся Шепилов. – Но харчи здесь в последнее время – сами понимаете. В лучшем случае – несоленая крупа на воде. Супец из топора…

– Так. Понятно. Тогда пока вот что. Пустой вещмешок у вас найдется?

Вещмешка у них не было, зато быстро нашлась пустая и относительно чистая противогазная сумка.

Я развязал свой мешок и выложил на верстак перед ними горку сухарей, шматок сала и коробку папирос.

– Подхарчитесь, – сказал я, перекладывая часть съестного и папирос из своего мешка в противогазную сумку. – Только, чур, все сразу не есть! Надеюсь, вы знаете, что с отвычки от жратвы может сильно поплохеть?

– Да знаем мы, товарищ майор! – ответил Шепилов, у которого при виде продуктов как-то по-особенному заблестели глаза, из чего я сделал вывод, что по нормальному они здесь действительно не ели уже довольно давно.

Игнатов тоже заметно оживился. Его напарник (а может, просто товарищ по несчастью) Шепилов полез за раскладным ножом, и через минуту оба ремонтника с довольным видом бодро хрумкали ржаными сухарями, размачивая их в кружках с кипятком, и, почти не жуя, глотали очень тонко нарезанные ломтики сала.

Оба Кюнста смотрели на эту трапезу как-то равнодушно и где-то даже неприязненно. Ну да, тот, кто подзаряжается от розетки или атомной батарейки, ни за что не поймет голодного человека. Все как всегда – народ мечтает о еде, палач о выходном.

– Так, – повернулся я к ним. – Теперь относительно вас, товарищ Кузнецов. Вы все слышали?

– Так точно!

– В мое отсутствие отвечаете за этих двоих головой!

– Есть, товарищ майор!

Думаю, что у него такая установка была, что называется «в заводской прошивке» и без всяких моих команд. Повторял все это я в основном в расчете на Игнатова и Шепилова, дабы они не подумали что-нибудь не то.

И в этот самый момент в дверь фургона деликатно, но твердо постучали.

– Войдите! – разрешил я, напуская на себя начальственную важность.

Предчувствия меня не обманули, хотя на сей здешний «актив» приперся пред мои светлы очи далеко не в полном составе. На пороге возникли замерзшие и припорошенные инеем Гремоздюкин и Бышев с красными от мороза физиономиями. В своих мятых шинелях оба они выглядели запыхавшимися и какими-то обманутыми. У товарища замполитрука расстегнутая револьверная кобура была сдвинута куда-то в район пупка.

– Ну и как у нас дела, товарищи?

Доклад некстати закашлявшегося (видимо, от вида жующих вкусности ремонтников) Гремоздюкина был кратким. Оказалось, что дела, в целом, «как обычно», но при этом ничего хорошего не произошло. Возможно, где-то гибель нескольких человек действительно трагедия, но в этих чертовых лесах это были, увы, всего лишь серые будни.

Опуская некоторые невольно вылетавшие из гремоздюкинского рта связующие слова в виде междометий и простых глаголов, из речи замкомвзвода можно было понять следующее: в общем, во время сегодняшнего обстрела финны кинули по нашему расположению десяток мин. То есть, если у них была стандартная минометная батарея из четырех стволов, она дала всего лишь пару залпов. Параллельно с минометным обстрелом финны (видимо, снайперы, а может, даже и один-единственный снайпер) обстреляли бойцов, сидевших в боевом охранении. Потери от минометного обстрела – сгорела одна автомашина, погибло двое бойцов, Ебылханов и Оноприев. Огнем снайперов убит красноармеец Кожушков и ранен красноармеец Чикин. Таким образом, общие людские потери – трое убитых и один раненый. То есть теперь у меня в подчинении было уже не 179, а 176 человек. Естественно, что ответный ружейно-пулеметный огонь, который с большим опозданием велся из боевого охранения, был неточным и ничего не дал, поскольку, по словам Гремоздюкина, «ребята палили в основном для отпугивания». Удалось ли им тем самым реально отпугнуть хоть кого-то – большой вопрос. Во всяком случае, при последующем осмотре подходов к дороге никаких признаков финнов, а тем более «белофинских трупов», обнаружено не было. Впрочем, как я понял, слишком далеко в лес от боевого охранения бойцы соваться по-любому не стали. Боялись неожиданностей, и, в общем-то, это было правильно. В завершении своего невеселого доклада Гремоздюкин добавил, что всыпал дежурившим в боевом охранении по первое число за пустую трату боеприпасов, но что с того толку?

– И часто у вас тут такое? – уточнил я, понимая, что здесь, похоже, не стоит чему-то удивляться.

– Да, считайте, почти что каждый день, товарищ майор.

– Понятно. Это, дорогие товарищи, плохо. И что вы намерены делать дальше?