Сердце из тьмы и тумана - Ольга Пашнина

– Тебе нравится Даркхолд? – спросила я.

– А тебе нет?

– Не знаю. Он интригует. Но я всегда держалась подальше от таких. Богатых, сильных, уверенных в себе. Они любят играть в куклы, а потом ломать их и выбрасывать. А мне не хочется быть фарфоровой девочкой, которую наряжают в платьица и сажают с другими игрушками пить чай.

– Хочется тебе или нет, не ты выбираешь игру.

– Только до тех пор, пока вы ему позволяете.

– Ну-ну, – усмехнулась Ингрид.

Но мне показалось, она просто вредничает. И раз до сих пор ничего не случилось, надо мной не разверзлись небеса и Крост не покарал меня за дерзость, могущество Даркхолда ван дер Грима сильно преувеличено.

* * *

Зарево заката окрашивает пустую комнату в жутковатые цвета. Красный, оранжевый, розовый – они слишком сильно напоминают огонь, и мальчишка не хочет их видеть. Отвернувшись к стене, он отсчитывает секунды до наступления темноты. Во тьме его время. Во тьме проще дышать. И хотя ночью огонь кажется слишком ярким, тьма выглядит способной его погасить.

У Даркхолда пока не хватает сил, но однажды… Через пять лет ему исполнится восемнадцать, и отец больше не сможет его прятать. Тогда тьма развернется.

Это тоже своего рода мечта. Странная, но других у него нет.

Он прекрасно знает, что закат не успеет отгореть. Никогда не успевает. И отец знает: это время – наилучшее.

Дверь комнаты противно скрипит.

– Даркхолд.

Ему приходится повернуться.

– Олбран сказал, ты сбегал сегодня.

Главное – не смотреть на пляшущие языки фальшивого пламени на стенах.

– Это правда?

Кажется, они все ярче с каждой секундой.

– Я спросил тебя, сын, правда ли то, что ты сбежал из дома и гулял до деревни. Или Олбран солгал и мне следует его наказать за клевету?

– Да. Я уходил.

На лице отца не отражается ни единой эмоции. Вряд ли ему нужны его ответы, о каждом шаге Даркхолда уже доложили слуги. Он и не думал, что будет иначе, сбегая. Но однажды узнав, что такое свобода, мальчишка уже не мог по-другому. Он знал, что, если сбежит навсегда, отец найдет в считаные часы, а может даже минуты. Поэтому Даркхолд не думал о побеге.

Он думал о нескольких глотках свободы за высоким забором замка.

– Ты нарушил правила.

– Меня никто не видел.

Это ложь. Они оба это знают.

– Сними рубашку.

Даркхолд вздрагивает.

«Ты не имеешь права быть слабым. Ты его сын».

И почему же его настоящий отец теперь мертв? Раз был таким сильным?

– Сними рубашку, – цедит отец. – Даю тебе десять секунд.

Когда он стягивает льняную рубашку, отблески заката ласково касаются старых тонких шрамов на спине. Шрамы никого не красят, и его, худого мальчишку с темными растрепанными волосами, не красят особенно.

Он смотрит в окно. Там на горизонте пылает солнце, словно напоминая, что Штормхолд принадлежит магам огня. Что таким, как Даркхолд, в нем нет места.

Хлыст, сотканный из искр и пламени, со свистом взмывает в воздух. Этот звук – один из самых страшных в его жизни, и хочется съежиться в углу пустой комнаты, где Даркхолду предстоит провести ближайшую ночь, но проклятая гордость не дает издать ни звука.

Отцу, кажется, она нравится. Хотя порой Даркхолду кажется, попроси он прощения, начни умолять – и отец остановится. Он будто хочет, чтобы сын сдался. И в то же время гордится им.

Первый удар всегда обжигающе болезненный. Второй – самый адский. Третий и четвертый – мучительно долгие. Пятый, последний, приходящийся на обожженную окровавленную спину, почти не чувствуется. Контраст опалившей спину магии огня и холодного камня держит в сознании.

– Ничего не получится, если ты не будешь слушаться, Даркхолд, – говорит отец. – Если ты думаешь, что мне это нравится, то ошибаешься. Но я не позволю лгать и пренебрегать правилами этого дома. Ночь проведешь здесь. На ужин и воду можешь не рассчитывать. Завтра утром я жду тебя на занятии, и не вздумай опаздывать. Надеюсь, за ночь ты придумаешь, как объяснить свою выходку.

Все с тем же мерзким скрипом дверь закрывается. Гремит тяжелая щеколда.

Даркхолд с трудом поднимается, чувствуя, как боль волнами подкатывает к спине вместе с жаром.

Однажды ночь успеет. Однажды отец опоздает, закат потухнет – и тьма сможет бороться с огнем.

Все очень просто. Мы играем – и зарабатываем свободную жизнь.

Это если коротко.

– Правила простые, – сказал тренер, когда мы собрались после обеда на спортивные занятия.

Во второй день у нас была практическая пара у магистра Браунвинг, где мы немного познакомились с артефактами нагрева, копирования и света. Ничего интересного – для этих артефактов не требовалось использовать крупицы. Так что я не опозорилась, наравне со всеми подогрела чашку чая, скопировала конспект и зажгла-погасила в аудитории свет. Получила свои светлые баллы в копилочку рейтинга, воодушевилась удачно начавшимся утром и села ждать пары по истории, возлагая на нее надежды. Вдруг я решу серьезно заниматься наукой о прошлом? Мне бы подошло.

На паре выяснилось, что нет. При виде длиннющего списка королей Штормхолда – от Ранхолда до Архолда – я уныло вдохнула и принялась старательно переписывать их в тетрадь. Преподаватель, магистр Маркус Маркл, не зачитывал учебник, в отличие от магистра Браунвинг, но так занудно бубнил, что сам от своего голоса и зевал.

После обеда (где мне в голову пришла мысль, что завхоз школы явно голодал в детстве – иначе объяснить эту гору еды, оставшуюся после того, как все поели, было невозможно) мы с Ингрид переоделись в спортивную форму и отправились к воротам школы, на первую (для меня, естественно) тренировку.

Из первокурсников были только я и еще три девчонки. Остальные уже не первый год играли в захват флага. Втайне я надеялась увидеть и Даркхолда, но он, естественно, заработал достаточно рейтинга для разрешения летать и выбрал крылогонки. А вот когда я увидела четырех его приятелей, тех самых, в компании которых он сидел в столовой, едва не застонала. Мне почему-то они сразу не понравились, несмотря на то что мой приход не вызвал у них ровным счетом никакого интереса.

«Ты просто злишься на выходку Дарка в столовой. Не будь такой, как они все, Коралина».