Диверсанты из инкубатора - Михаил Нестеров

Полтора часа просмотра, и полковник Сангалло выделил семнадцать человек. Семнадцать возможных агентов. Но не нашел ничего подозрительного в поведении Родионова. Тот заступил на пост с равнодушной миной и покинул его, не меняя выражения. Стоп! А может, он никого не встретил? Может быть, оператор в Марко Поло, отыскав искомого человека, ограничился лишь просмотром записей одного дня?

Звонок в венецианский аэропорт развеял его сомнения. Оказывается, оператор взял за точку отсчета позапрошлую среду и вскоре поднял большой палец: «Есть! Нашел». Передав материал начальнику, он продолжил работу, четко придерживаясь приказа: плюс-минус три дня. И пока еще его работа продолжалась. Ему предстояло просмотреть записи, сделанные многими видеокамерами за шесть дней. И он не мог сократить поиски, ограничиваясь прибытием лишь российских рейсов. Агенты могли выбрать маршрут, называемый «коротким плечом», через третью страну.

Сангалло больше не мог себе перечить. Он вычислил и день, и час прибытия агентов из группы обеспечения, видел их, просматривая видеозапись. Но кто из семнадцати?

И снова он возвращается к «мистеру Икс». Может, он запутывал следы в Марко Поло? Глупо. Так откровенно нарисоваться мог только висельник.

Сангалло подготовил список из семнадцати подозреваемых и переслал его на факс, стоящий в приемной шефа итальянской контрразведки.

Но полковник не был бы собой, если бы спустил на тормозах экстремальную троицу. Он снова потревожил помощника. Неотрывно глядя на Ди Мартино, Сангалло отдал распоряжение:

– Разошлите по всем полицейским участками и управлениям следующую информацию. Проверить все альберго[10]на своих участках, включая локанды, пансионы, гостиницы в виллах, монастырях, замках. Установить местонахождение русских туристов, прибывших в Италию в среду, 26 августа: Виктора Скобликова, Михаила Наймушина, Тамиру Эгипти. Сделайте снимки этой троицы со слайдов видеозаписи и приобщите к работе. Они могли зарегистрироваться по поддельным документам. Особое внимание уделить восточной части Эмилио-Романьи: это Равенна, Римини, другие прибрежные города. О результатах проверки немедленно докладывать в офис службы безопасности аэропорта Чампино. Информацию разослать от имени начальника управления контрразведки. Я тотчас свяжусь с Вентурой и улажу этот вопрос.

2

В отчете Наймушин рекомендовал начать активные действия в девять вечера. Генерал Фокин придерживался строгого расписания. Ужин начинался для него в девять. Он выходил из дома, шел вдоль колонн галереи, чтобы сесть за стол в конце портика. Четверо охранников появлялись в поле зрения на считаные мгновения. И только наметанный глаз Дикарки позволил установить их места.

Горничная и водитель также относились к числу сотрудников службы безопасности. Смены менялись каждые сутки, но расписание оставалось неизменным.

Подтвердились выводы, сделанные Матвеевым. Поначалу генерала ГРУ охраняли как особо важную персону. Затем охрану ослабили. При нем остались горничная, водитель, исполняющий функции телохранителя. Обязанности наружного наблюдения легли на плечи местных полицейских. Но все коренным образом изменилось с тех пор, когда в прессу попало заявление с решением генерала опубликовать материалы, порочащие военную и политическую верхушку России.

И еще одна резкая перемена. После провала диверсионной группы, или неудачной попытки устранить генерала, число охранников возросло до шестнадцати.

И все же генерал не изменил привычкам, традиции обедать в строго определенное время. Тамира не заметила в поведении клиента рисовки, показной храбрости, что соответствовало характеристике, данной на генерала полковником Матвеевым.

«Генерал никогда не принадлежал к числу трусов. В наше время изменить выставленной на торги родине, что харкнуть себе под ноги. И все же его поступок можно называть отважным. Но только не мужественным или бесстрашным. Он бросил вызов, отдавая себе отчет в том, что его перчатку обязательно поднимут».

Снять генерала из снайперской винтовки было сложно даже для профессионального снайпера или искушенного охотника. Фокин скрывался в тени портика. Способствовала его безопасности и возвышенность. Даже с самой оптимальной для выстрела позиции наблюдателю или стрелку не удавалось увидеть объект целиком. А ведь несколько дней назад Дикарка видела генерала в проемах окон, у бассейна… В конце концов, Тамире надоело размышлять о пустом, и она сказала:

– Чего жалеть о снайперской винтовке, когда у нас ее нет.

– У нас и времени нет. Завтра начинаем операцию.

Михей снова смотрел на лист бумаги с планом виллы, с масштабом, указанным в верхнем правом углу. В верхнем левом – время: 21.00.

Дикарка разложила на столе карту города, где были отмечены важные в плане работы объекты. Она не сразу выговорила слово «баптистерий». В этой крещальне, расположенной рядом с церковью, агенты побывали на четвертый день нахождения в Равенне. Было поздно – около десяти вечера, однако дверь купельни была открыта, внутри восьмигранного помещения горел тусклый свет. Михей мимоходом указал на расписание: «Часы работы с половины девятого утра до половины восьмого вечера». Он первым смело перешагнул порог крещальни, которая издали походила на крепостную башенку. Внутри они не увидели служителей. Изображая припозднившихся туристов, они обследовали башенку, поднялись по винтовой лестнице и буквально под самым куполом нашли порядком захламленное подсобное помещение. Узкое и длинное, оно, казалось, находилось в толще стены, на самом же деле основная часть приходилась на эркер с решеткой. В первую очередь Михей нагнулся и провел рукой по полу. Толстый слой пыли говорил о том, что в это помещение не заглядывали по меньшей мере две-три недели. Он сдвинул в сторону рамы от сгнивших картин и сел на пол, вытянув ноги. «Совсем неплохое убежище», – улыбнулся он. Стоя просматривалась большая часть парка, засаженного в основном каштановыми деревьями, и церкви, тонувшей в алеппских соснах.

Они вышли из баптистерия и дождались служащего церкви в парке. Монах зашел внутрь, прошел по кругу и вышел. Наложив запор и закрыв дверь на ключ, он возвратился в церковь через парк.

Дикарка еще не смогла забыть трепета перед мрачной башенкой, окунувшейся в вечерние сумерки. Она словно слышала голоса из прошлого. Ей привиделись не обряды крещения, а казни. В этом эркере, похожем на клетку, сидит приговоренный к страшной смерти. Без крошки хлеба и глотка воды, он медленно умирает. И если приглядеться внимательно, то при свете факелов можно заметить, что он голый, а с него свисают лохмотья кожи.

Назавтра другой монах закрыл башенку раньше – в половине девятого.

Кто-то назвал ее по имени. Потом вдруг окликнул:

– Дикарка, уснула, что ли?

– Нет. – Девушка неожиданно рассмеялась. Они расположились за круглым столом. – Не хватает еще троих, чтобы представить себя шестеркой знатоков.

– Хоть восьмеркой, – отозвался Скоблик. – Все равно правильный ответ на вопрос дадут только три человека: я, ты и Михей.