Сны сирен - Евгений Ничипурук

– В отличие от вас я сразу подумал о том, как выводить отсюда вашего потерпевшего, и набрал полные карманы бетонной пыли.

– А где твоя шпага? – спросила ты.

– Очень жаль, но я ее потерял, когда вытаскивал тебя из кошмара. Впрочем, она мне пригодилась. – Лоскут хитро подмигнул. – Кстати, если у меня полные карманы мусора, это вовсе не означает, что он никогда не закончится. Поэтому предлагаю вернуться по нашим следам и двинуться в другом направлении.

Так мы и сделали. Найти в траве крошки бетона было непросто, но возможно. В принципе, Лоскут мог бы ронять их и пореже, чем одну на двадцать метров. Мы вернулись к двери и пошли в другом направлении. Уперлись в ту самую стеклянную стену, которую я уже видел однажды, только с другой стороны. Опять вернулись. Херста нигде не было.

– Может, его здесь и нет вовсе? Может, у каждого человека свой собственный Сад Сирен. И он застрял в каком-то другом? – спросила ты.

– Всяко может быть. А если так, то мы хотя бы попытались…

Но все же мы договорились пройтись еще раз и выбрали новое направление. Минут через пятнадцать мы вышли на поляну с большим каменистым прудом и статуей мифической сирены. Древнее изваяние держало рог, из которого чистой струей бил фонтан. На глади пруда покачивались кувшинки.

– Больше всего меня удивляет, что все это напоминает творение человеческих рук… – буркнул я.

Мы обогнули пруд и вышли к прямоугольной беседке из красного дерева. На гладком лакированном полу было разбросано несколько красных и фиолетовых шелковых подушек с замысловатой вышивкой. Я присел по-турецки на одну из них. Ты и Лоскут опустились рядом.

Мне пришло в голову проверить свою связь с реальностью. Я попытался услышать музыку, играющую где-то далеко-далеко, где спали наши тела. Но ничего не услышал, и мне стало не по себе. Лоскут, кажется, догадался, в чем дело, и тоже проверил прочность «нити Ариадны». По его испуганному лицу стало ясно, что и он ничего не слышит.

– Это плохо… Очень, очень плохо… – забормотал Лоскут.

Ты тоже поняла, в чем дело, но отсутствие «нити» на тебя не произвело столь сильного впечатления. У тебя была своя логика:

– Даже если мы потеряли связь с действительностью, мы можем просто сидеть в этой беседке, пока не проснемся ТАМ. Мы спим уже очень долго, пора бы и очухиваться. Так что ничего страшного.

– Ну, во-первых, ты понятия не имеешь, сколько мы спим на самом деле. Может, час, а может, и все десять. Времени ЗДЕСЬ нет. А во-вторых, мы понятия не имеем, проснемся ли вообще… А вдруг застрянем тут, как этот ваш Херст?

– Чушь… Мы просто выйдем через ту же дверь, что и зашли. А потом проснемся.

– Очень хочется верить…

– Не спорьте, – вмешался я. – Разве вы не чувствуете, что, пока мы здесь, нас переполняет энергия? Мне кажется, что здесь… как бы это сказать… здесь все абсолютное. Мы попали в Абсолют. И лично я никуда отсюда не спешу. Прислушайтесь, что происходит у вас внутри! Это же потрясающе!

А внутри меня разливалось море тепла. Не знаю, как объяснить. Меня словно подключили к вселенскому каналу, и прямо в тело, через темечко вливался поток пока размытых, пока неявных знаний. Не что-то конкретное, не про строение мироздания, и мне вовсе не открывались какие-то космические тайны… Просто я чувствовал, что внутри меня появляется нечто, что можно назвать знанием, пока не превратившимся в информацию. Словно в меня загружались какие-то файлы, но прочесть их можно, лишь получив ключи к паролям. Непередаваемое ощущение. Я посмотрел на Лоскута. Он совершенно не понимал, о чем я говорю. Возможно, его чувство тревоги блокировало поток энергии.

– Все. Уходим, – вдруг сказал Лоскут. – Иначе будет слишком поздно.

– Ок. Ты тут главный, не спорю… Но мы должны сделать еще одну, последнюю попытку найти Херста.

– И каким образом?

– Может, облетим сад?

– Ты что, так и не понял? – заорал Лоскут. – Ты не можешь здесь летать! Ты не можешь отсюда переместиться в другой пузырь! ТЫ ЗДЕСЬ ВООБЩЕ НИЧЕГО НЕ МОЖЕШЬ! Ты, я, она – мы тут совсем как в реальности! И это очень опасно!

Лоскуту и в самом деле было страшно. Возможно, он знал что-то, чего не знали мы. Но в таком случае ему давно надо было с нами этим поделиться…

Понимая, что Лоскут – опытнейший проводник в этом мире и испугать его чертовски сложно, я тоже почувствовал беспокойство. Мы решили вернуться к двери, и если по пути не встретим следов пребывания здесь Херста, то уберемся домой ни с чем…

Мы пошли по саду, выискивая цементные крошки. Это было совсем не сложно – в аккуратной, совершенно стерильной зеленой траве они казались настолько инородными предметами, что глаз тут же примечал их, и мы шли по этим вешкам, как Ганс и Гретель по хлебным крошкам.

Эх, надо было вспоминать сказки раньше, и не только этот гениальный способ, но и то, как ему можно противодействовать. Мы шли и шли, а двери все не было. И в какой-то момент мне вдруг показалось, что мы уже пятый раз проходим мимо одного и того же сада камней, но я не стал говорить об этом. Но когда мы опять миновали каменную беседку со здоровенной горгульей на крыше, ты не выдержала и сказала вслух то, о чем мы думали последние минут пятнадцать (если, конечно, здесь существует время с его часами и минутами). Ты произнесла всего два слова, но нам с Лоскутом тут же стало плохо. Ничего конкретного вроде, но этими словами емко и точно ты описала наше положение… Ясно, что крошки каким-то образом переместились и теперь лежат вовсе не там, где их оставлял Лоскут. Более того: очень было похоже на то, что кто-то или что-то специально запутывает нас, уводит в сторону от двери. И еще одно: мы понятия не имеем, в какой точке сада находимся. И все это мигом стало понятно только из двух слов. Ты остановилась напротив этой долбаной беседки, погладила пальцем едва заметную царапину на мху, которую сама оставила, проходя мимо беседки в последний раз, потом сунула руки в карманы и, сильно ссутулившись, произнесла на выдохе:

– Полный …дец.

И тогда Он пришел к нам.

Я присел на корточки и нашарил в траве кусочек цемента. Ничего особенного на первый взгляд я не заметил. Но, приглядевшись пристальнее, я увидел микроскопическое существо, вцепившееся в крошку с нижней стороны. Оно было похоже на песчаного краба – из тех, что заставляют песок дышать миллионами воздушных пузырьков, вырывая бесчисленные норки на практически всех тропических пляжах мира. Но эта мелкая фиговина отличалась от краба тем, что у нее… было человеческое лицо, настолько маленькое, что разглядеть его гримасы можно было лишь под увеличительным стеклом. Хотя и без всяких приборов было понятно: оно весьма недовольно тем, что его обнаружили…

Зверски захотелось курить. Все отдал бы за сигариллу COHIBA. Необходимо было ощутить во рту горький вкус табака, словно это помогло бы осознать и принять происходящее. Но табака, разумеется, не было.