Принцесса папарацци - Анастасия Масягина

– Это не помешает, – кивнула редактор.

Я поблагодарила ее за откровенность и отправилась восвояси.

Другого выхода не было, и я вернулась на работу в «Тачку». Оказывается, если не путать личное с профессиональным, Воропаев неплохой шеф и отличный главный редактор. Он любит повторять, что не мог позволить себе отпустить такого замечательного автора.

Иногда, когда мы обсуждаем очередную статью, я замечаю, что он смотрит на меня с мужским интересом. Но потом вдруг будто одергивает себя и снова переходит на дружеский тон. Я рада, что после всего, что произошло между нами, мы все же сумели стать друзьями. И я вовсе не жалею о том, что не стала, как мечтала, девушкой Данилы Воропаева. Ведь теперь у меня есть Саша.

Где-то глубоко в душе продолжаю мечтать о карьере ведущей, но пока рада стабильной творческой работе. Сейчас главное – дождаться Сашиного приезда. Он несколько раз звонил мне, и все время с разных номеров.

А вот мечта Марины всё-таки сбылась. Она наконец оставила должность секретарши и устроилась по специальности – в музей. Этнографический. Младшим научным сотрудником. Зарплата там, разумеется, – слёзы, но подруга счастлива. Вечерами она подолгу рассказывает мне о новых выставках и экспонатах. А я не устаю удивляться энтузиазму Марины и ее коллег.

Де Журфак, похоже, влюбился в соседскую кошку и теперь часами пропадает на балконе.

Мы по-прежнему живём втроём в нашей хрущёвке.

Сегодня первое июня. В Питере, как обычно, дождь. На мне ослепительно-белый плащ и такие же босоножки. И я стою посреди терминала Пулково с замирающим сердцем.

Ну вот, наконец… Мой зеленоглазый полковник в штатском. Он больше не хромает. Саша видит меня, и его глаза загораются неподдельной радостью.

– Ты надолго?

Он грустно качает головой.

– Мне надо с тобой поговорить.

– Дома поговорим!

Я беру такси, и всю дорогу до дома мы целуемся на заднем сидении.

Он хочет что-то сказать мне, но я вовсе не хочу ничего слушать. Я хочу только одного – чтобы он продолжал целовать меня. Чтобы он не останавливался.

Маришка по такому случаю отправилась ночевать к коллеге по музею.

– Я должен сказать тебе одну очень важную вещь… – говорит Саша.

– Тссс… утром. Утром я обещаю тебя выслушать.

Мы вместе принимаем пенную ванну при свечах. Прежде я видела подобное только в фильмах и сериалах. И вот теперь я понимаю киношных героинь. Оказывается, если налить горячей, но не обжигающей воды, взбить душистую пену, выключить свет и зажечь по углам свечи, можно преобразить даже самую убогую ванную комнату. Даже такую, как в нашей с Мариной съемной халупе.

Этот вечер я буду помнить всю жизнь. Но хватит ли вечера, чтобы насытиться друг другом?

Я чувствовала себя спокойной, свободной и раскованной. Абсолютно уверенной в любви своего мужчины. Прошлого и будущего не существовало. Только здесь и сейчас. Счастье рядом. В этом робком огне свечей, в тихом шепоте, в этом сплетении тел.

Как же я могла жить без него так долго? Сейчас это казалось нереальным и неестественным. Я знала твердо, что этот мужчина – мой. Я хотела принадлежать ему и владеть им. Пока нас не разлучит смерть или что-то в этом духе.

Мы долго не хотели вылезать из ванной но, когда вода наконец остыла, Саша бережно завернул меня в полотенце и на руках отнес в комнату.

Там мы любили друг друга ночь напролет.

А утром за кофе он вдруг сказал:

– Я люблю тебя. Я ждал тебя всю жизнь. Но встретил, к сожалению, слишком поздно. Если бы только жизнь сложилось иначе… Да я бы… Я бы все для тебя сделал.

– Ну так сделай, кто мешает. У нас вся жизнь впереди!

Я мазала клубничный джем на свежеподжаренный тост. И была совершенно счастлива.

И тут он как-то странно на меня посмотрел. Так странно, что я почти догадалась.

– Что ты хочешь этим сказать? – в душу закрадывается страх, кухня плывет перед глазами. Какое-то дежавю. Я вспоминаю совсем другую кухню в стиле хай-тек и как Данила заявил, что он не создан для серьезных отношений.

– Все эти месяцы я жил только мыслью о встрече с тобой. Я бы очень хотел на тебе жениться. Честно говоря, я планировал сделать тебе предложение сразу, как прилечу, но… Выяснилось, что Таня серьезно больна. Цирроз печени. Я не могу с ней сейчас так поступить. Все же она – мать моего сына.

– А я – просто временная любовница.

– Не говори так! Нам нужно просто набраться терпения…

– Ну уж нет! – я вскочила со стула. – Ты хотел мне напомнить о том, что женат? Я об этом помню. Вот и иди к своей жене! Я не хочу жить в ожидании, что когда-нибудь она сама от тебя сбежит. Потому что, знаешь, она не сбежит. Ей так удобно. Ты дома раз в полгода появляешься, но полностью ее содержишь. Идеальный муж! Зачем такого бросать?

– У нас сын…

– И об этом я, представь себе, помню. У вас сын. И поэтому, знаешь… лучше обо всем забыть. Ну закрутили роман, и будет. Сказка. Счастливое воспоминание. Давай расстанемся сейчас.

– Ты серьезно?

Я всхлипнула.

– Вполне. Ты ведь и сам знаешь, что это – единственный приемлемый выход. Мы оба знали с самого начала. Просто не признавались себе. Я не жалею. Но если расстанемся позже, мне… мне будет очень больно. Я поняла это сегодня ночью. Ты не виноват. Я взрослый человек и должна отвечать за свои поступки. Ты должен уйти, обязан. Так уходи. Только, пожалуйста, сейчас.

– Ты уверена?

– Абсолютно. Это правильно. Но… еще чуть-чуть, и я уже не смогу тебя отпустить. Мы и так зашли слишком далеко. Заигрались.

На него было жалко смотреть. Он молча вышел в коридор и взял куртку с вешалки.

Через мгновение хлопнула дверь.

Теперь уж точно – все.

Я подошла к окну. За ним шел привычный питерский дождик. Я снова банкрот. У меня опять ничего не осталось.

Кроме, может быть, мечты. Ведь я наступила на горло своей мечте, прождав его здесь три месяца. Я нажила себе врага в лице самого влиятельного петербургского продюсера. Я потеряла Наташку. Теперь, когда я звоню, она даже не берет трубку.

Не стану врать – я понимала, что рискую очень многим. По большому счету, даже не будь в моей жизни Саши, я не смогла бы поступить иначе. Нет, не могу себя представить женой Левушки Жуковского.

Но что мне делать теперь со своей жизнью? Так и работать в «Тачке»? Но этот журнал – воплощенная мечта Дани Воропаева. А вовсе не моя.

Похоже, я уперлась в тупик. И мне остается либо довольствоваться тем, что имею, либо взорвать к чертям эту глухую стену. И, может быть, грохот взрыва немного приглушит мою боль.