Полное собрание стихотворений и поэм. Том II - Эдуард Вениаминович Лимонов

и брошу

одеяло с подушкою — спи!..

ну а сам пойду в ванную комнату

и в горячей воде в испареньях

тихо вспомню всю бедную юность

когда я её так ожидал.

«Уж час. Все тарелки закурены…»

Уж час. Все тарелки закурены

Задымлено платье твоё

ах праздник и просто витают

средь зала пять женщин иль шесть

Я мальчик впервые пришедший

на это веселие сам

А вы мне мигаете сладко

моргаете, руку даёте

Не надо мне было знакомиться

Да поздно уж поздно теперь

она вся дрожащая вломится

в души моей красную дверь.

Сидящий был ранен смертельно

и вот по нему протекла

вся кровь полосой беспредельной

осколки от платья втыкал.

«В двенадцать в чужой квартире…»

В двенадцать в чужой квартире

случилось однажды сидеть

холодные воды гудели

в трубах во всём дому

Как пламенный нищий, пришедший

с дороги сразу во мрак

так я, поужинав поздно,

сидел размышляя слегка.

И вспомнил я молодость в ранах

любимые годы мои

все проведённые в парках

на кладбищах, под листвой

Я был одиноким и пышным

раздут был своими мечтами

Потом был не одиноким

с женою был и с друзьями

Я хаживал в улицах просто

как будто в своём дому

и всяческий знал меня

и всяческий приветствовал меня.

Текли так прекрасные годы

меж пальцев ручьи мои

во власти тепла и культуры

искусства французского ветвь

Я был в своём городе милом

Покинул его я вдруг.

Теперь я вернулся сидел

Едят меня прошлые дни

И я не прощу им нисколько

что молод я был тогда.

Что также моложе, любимей

жена моя мною была.

«Мечты о мечты террористки…»

Мечты о мечты террористки

некрасивой московской студентки

Идёт с пистолетом в кармане

еврейка и Танечка Вульф.

Вы только что были в курорте

рыдали, прощаясь с любимым

Любимый был только одетый

и пивший и мучивший вас.

Вы только что были в курорте

На вашем домашнем столе

стоят в хрустальной реторте

цветы из курортных песков

они распустили колючки

и бегают ваши родители

седые профессоры-злючки

достойные преподаватели

Темно… и дождь и туфли

мокры и холодное лето

держась за кусок пистолета

вы Танечка тихи

И кажется вам, что за вами

крадётся неслышный он

который позвонит им

и вас заберут из квартиры.

«Люблю я ту тихую песню…»

Люблю я ту тихую песню

в которой родился я

люблю эту скучную песню

в которой вся жизнь моя

и тянется она, тянется

под дождями, под летним солнцем

и грустно идёт моя тень

идёт по городу тень

присядет она, приляжет

и выпьет, и встретит друга

и говорить она будет

и вновь идти она будет

Друг у неё умрёт

жена его будет стареть

и скучная песня без слов

будет звучать, звучать.

И в ней хулиганы мелькнут

знакомые скучные хулиганы

и странная Света мелькнёт

далёкая скучная Света.

Вышла замуж за начальника цеха

и скучную жизнь ведёт.

Я приехал из пыльной Москвы,

где я меланхолически жил.

Я приехал хожу, гляжу

и скучно мне, и хорошо

Любимая пыльная жизнь

Трава. И кусты и стихи

и мелкие красные цветки

скучные цветки на кустах.

«За мостом бесцельно простиралось поле…»

За мостом бесцельно простиралось поле

По нему ходили, вытоптав дорогу,

посещали речку семьями, компаниями

с водкою и с говором, под солнечный жар.

Так располагались, чтоб бельё повесить,

положить под ивы,

чтобы свои головы

сунуть в холодок

помельче песочек, дно бы посветлее

и хороший в воду не обрывный склон.

Вдоль всего берега в карты играли

или волейболом были заняты

Мячи взлетали, крики восклицали

и спортсмены мышцами своими потрясли

приходили девушки с заводов и с учебниками

лежали, улыбались, сидели и визжали

Там и я шатался, там меня все знали

мы были веселее, шумнее и мы пели

над нами предводителем Санька Красный был

мясник огромный толстый

но очень мне приятный

хороший человек

мы пели, приносили

порою рубль на водку

Выпивали тут же в холодке в кустах

милая чужая бедная страна

юность моя юность, где ты, какова.

«Обнять этот много раз грешный белый живот…»

Обнять этот много раз грешный белый живот и любить эту бабу, которая когда-то была похожа на девочку, а теперь у ней морщины вокруг глаз и странно белая с синеватыми трещинками кожа.

А всё ж любить. Эти криво намазанные глаза и была она булочницей, работала продавцом — вспомнить это и полюбить, вспомнить, сколько она имела мужчин — боже мой, сколько. И всегда говорила — я люблю его, — и полюбить мне её за это. И что где-то возле неё прошла и моя юность моя сияющая и моя бедная юность.

Ликующая и тихая. И заплакать о себе, о ней на её животе о том, что от нас останутся черепа и не более того.

Сей плач мой человеческий будет. И это событие моей жизни