Вот это поцелуй! - Филипп Джиан

В свободное от работы время я ведь вольна заниматься всем, чем угодно. И видеться с теми, кого пожелаю. Мне не нужно получать на это особое разрешение.

Проявив смекалку, я устроила все так, чтобы спокойно побеседовать с Марком.

– Я тебе не помешала?

– Немножко.

– Надеюсь, все же не слишком.

Я ему не нравилась. Я ему никогда не нравилась. Но я его понимала. И я на него не в обиде. Я и сама не люблю толстух.

Я знала, что, вторгаясь в его святая святых, на работу, в модное ателье, где появление женщины моих габаритов повергает всех в ступор, я дам понять, что могу причинить ему кое-какие неудобства.

При Крис наши отношения с Марком нельзя было назвать плохими. Натан был для него потерян в любом случае. Натан был женат, а Крис не принадлежала к тому сорту женщин, что способны шляться по ночным кабакам до рассвета в компании «жертв моды» с протухшими мозгами. Когда появилась я и Натан нас познакомил, Марк нашел, что вся эта история довольно забавна. По его мнению, задница у меня была великовата, но я оказалась не такой занудой, как на первый взгляд. Он терпел меня, наверное, несколько месяцев.

Но в один прекрасный вечер, когда мы все уже собирались выходить из дома (нам предстояло отправиться на ультрапривилегированную вечеринку, о которой Марк говорил несколько дней подряд), он вдруг придирчиво оглядел меня с ног до головы, а я тогда весила девяносто три кило, я переживала период эйфории, и на мне были ярко-желтые колготки в разноцветных цветочках, уж не знаю, какой бес меня попутал напялить такую фигню, должно быть, я просто спятила. Короче говоря, я спросила его, в чем дело, не вскочила ли у меня лихорадка или еще что, но Марк не ответил, а только уставился в пол и начал кусать губы. В комнате воцарилась тяжелая, гнетущая тишина. Натан поднял голову, оторвал взгляд от страницы женского журнала, которую собирался перевернуть, и посмотрел на нас, хмуря брови. Тогда Марк соскочил со своего табурета и заявил: «Нет, это невозможно, черт!» Я сказала: «Черт! Что невозможно?» Но он уже натягивал куртку, после чего выбежал, громко хлопнув дверью, а мы с Натаном остались, погруженные в полное недоумение.

С того самого дня мы с Марком сильно друг к другу охладели. Заметьте, мне первой следовало бы понять, что я не из тех женщин, г которыми можно пойти куда угодно. Но это же какая нужна сила характера. Мне не следовало бы питать иллюзий насчет мира благородных людей, мира, в котором никого не смущают эстетические соображения, мира, в существование которого мы, толстые и некрасивые, по непростительной слабости своей верим до тех пор, пока не ткнемся мордой в жестокую реальность, ибо такого мира не существует, его нет и никогда не будет, потому что всегда найдется кто-нибудь, кто не откажется, чтобы ты ему отсосала, но будет совсем не готов пригласить тебя в кафе, ну, вы же понимаете?

– У тебя сейчас есть немного времени, или мне подождать? Я могу посидеть в уголке.

– Нет, нет. Все в порядке. Так чем я могу тебе помочь?

– Прежде всего, Марк, я хочу тебя предупредить, чтобы ты не валял со мной дурака. А то ведь с тебя станется.

– Не знаю. Посмотрим.

– Я хотела бы знать, не пытаешься ли ты посадить меня в лужу. Ты понимаешь, о чем я?

– Нет, не понимаю. Так о чем ты?

– Сказать по правде, я и сама не знаю точно. Так, какое-то предчувствие… Речь о некоей худющей дылде. О некоей Пауле.

Все, что я тогда поняла, так это то, что два братца были заодно. Марк выдал мне все ту же версию: Паула – его приятельница, и он ее приютил. Броде как прозрачнее некуда, никакого подвоха.

То ли Марк говорил правду, то ли они с Натаном оба водили меня за нос. Что это означало? Что Натан с ней трахался, а меня считал полной идиоткой. Ну и к чему же следовало склоняться?

Когда я заговорила об этом с Дереком, он мне сказал:

– Почему ты всегда во всем видишь только секс? Да ты просто помешана на сексе! Ты полагаешь, что все люди только о том и думают, как бы потрахаться, стоит тебе отвернуться? Да у тебя, старушка, просто мания! Тебе это известно?

– А что, они думают не только о том, как бы потрахаться? Ну, ты иногда и скажешь, придурок этакий! Хоть раз выдал бы что-нибудь поумнее!

Помешанная я или нет, но у меня были дела и помимо личной жизни. В то время как Натан перетряхивал весь город, разумеется, совершенно напрасно, чтобы раздобыть малейшее свидетельство виновности Пола Бреннена, сея смуту и настраивая против себя всех наших осведомителей, я решила поинтересоваться, чем же занимался Фрэнк. Но не его усилиями по превращению в писателей оравы студентов в кедах и мешковатых брюках, задающихся вопросом, нельзя ли заполучить литературу в готовом виде, а его талантом сыщика.

Так как он категорически отказывался говорить на эту тему (как только я ее затрагивала, он бледнел, смущался и отмахивался), я решила обойтись без его помощи. Я попыталась пройти его путем.

Не люблю, когда от меня что-то скрывают. Я всегда была такой. Понятное дело, никому не нравится, если у него за спиной начинают химичить. Но не любить – это одно, а вот совать свой нос, доискиваться до истины, не думая о последствиях, – совсем другое. Я знаю людей, которые в подобных ситуациях предпочитают умывать руки. Я знавала девиц, которые готовы были сами уничтожить любые доказательства измены со стороны их парней – нет, правда, я помешанная? – лишь бы не смотреть правде в глаза. И таких много. Да и у всех мужчин есть свои секреты. Как вы думаете, откуда я узнала, что вытворял Фрэнк до того, как заявлялся в нашу супружескую спальню и запечатлевал на моем лбу поцелуй? Вы считаете, я спокойно валялась в постели, глядя в потолок? Думаете, я боялась напороться на что-то отвратительное? Может быть, из-за этих поисков я и попала в больницу и вообще чуть не сдохла, но если бы надо было все начать сначала, я бы это сделала. Не выношу, когда от меня что-то скрывают. Да, я такая! Одна мысль о том, что от меня что-то утаили, сводит меня с ума. И я проясню до конца всю эту историю с Паулой, можете мне поверить!

«Но сначала займемся Фрэнком, – сказала я себе, – попробуем выяснить, как он влез в это дело, а потом уж разберемся с Паулой». Тем более что Натан с Марком, проживая в одном доме, могли легко обвести меня вокруг пальца. Паула могла прекраснейшим образом жить у Марка, а часть времени проводить этажом выше. Что ей мешало? И как я смогу их поймать? Дело мне предстояло нелегкое.

Для начала я перерыла кабинет Фрэнка сверху донизу. Однажды утром, как только он ушел, я включила его компьютер и порезвилась в файлах. Потом добралась до тетрадей и записных книжек, переворошила стопки исписанной бумаги и разрозненные листы, просмотрела все, на чем имелась хоть какая-то запись, сделанная его рукой, и составила себе кое-какое представление о том, какими путями он шел в своих поисках. Что хорошо, когда имеешь дело с человеком, причастным к литературе, – такие никогда ничего написанного не выбрасывают (что вообще-то смешно) и потому хранят у себя целые горы ящиков, коробок из-под обуви и прочих емкостей, предназначенных для их архивов – весьма удачное украшение для гостиной.