Между «привет» и «прощай» - Эмма Скотт

–Серьезные проблемы с устойчивостью.– Когда я хотела начать спорить, Эшер покачал головой.– Они бы долго и упорно пытались вдвоем забраться на дверь и кучу времени просто барахтались бы в ледяной воде. Джек отлично сознавал эту опасность и из всех вариантов выбрал тот, при котором у Розы было больше всего шансов выжить. В фильме четко видно, когда он понял, что должно произойти, и мгновенно смирился с неизбежным.

–Ну, раз ты так говоришь…– протянула я, радуясь, что не стою на ногах, иначе у меня вполне могли подогнуться колени.– Ты просто романтик.

–Скорее практик. Он поступил, как до́лжно, чтобы сохранить ей жизнь.

–Ценою собственной жизни.

–Ну, так ведь было нужно…– Эшер пожал плечами.

По телу пробежала странная дрожь, сильная и в то же время волнующая. Она вызвала мурашки на коже и проникла глубоко внутрь. Эшер по-прежнему держался почти рядом со мной, на полных губах повисли капли океанской воды, рождая во мне желание податься вперед и попробовать их соленое тепло. Поцеловать уста, которые столь небрежно говорили о бесстрашных поступках,– словно бы для него самого было предначертано свыше отдать за кого-то жизнь.

Однако поцелуй с Эшером был очень плохой идеей, он нарушил бы главное правило и еще кучу других, промежуточных, защищающих мое сердце от этого мужчины. И все же, находясь рядом с ним в такое чудесное утро, да еще после подобного заявления, я просто не смогла остаться равнодушной.

Быстро – пока не успела отговорить себя – я поцеловала кончик указательного пальца и коснулась им складки между бровей Эшера. Она мгновенно разгладилась. На его лице мелькнуло выражение легкого удивления, глаза потемнели, а дыхание ощутимо сбилось.

–Что это?– хрипло спросил он.

Я с трудом сглотнула, ощущая в груди бешеное биение сердца.

–Просто благодарность,– пояснила я, испугавшись, что голос дрогнет.

–За что?

–За то, что ты такой как есть.

Сейчас мы плавали в миле от берега, неподалеку находились другие туристы, и все же почему-то казалось, что я и Эшер одни посреди океана. Он пристально взглянул мне в глаза, потом посмотрел на мои губы. Затаив дыхание, несколько долгих секунд я думала, что он вот-вот нарушит мое главное правило и поцелует меня. У него дернулся кадык – Эшер с трудом сглотнул, похоже, готовый отбросить к черту всю сдержанность… а потом вдруг отвел взгляд.

–Пора возвращаться,– проговорил он.

Уцепившись за нос доски для серфинга, Эшер поплыл со мной обратно к лодке. Всю дорогу до пристани мы молчали. Когда пришло время высаживаться на берег, Эшер передал костыли другу-капитану и молча протянул мне руки. Я сжала его ладони, и парень проделал то же самое, что несколько дней назад возле киоска с «шейв айс»– Эшер развернулся, подставив мне широкую спину, и я обвила руками его шею. Он вынес меня с судна на мягко покачивающийся причал, попрощался с капитаном и его супругой и, подхватив костыли, зашагал вместе со мной к берегу.

Хотела бы я так же легко справиться со своими чувствами. Находясь рядом с Эшером Маккеем, я ощущала себя на краю пропасти и была готова в любой момент в нее упасть. Или спрыгнуть.

Позже тем же вечером я согласилась поужинать с Эшером в Ханалее, хотя и понимала – это тоже очень плохая идея. После прогулки на лодке он отвез меня домой и проводил до двери, придерживая створку, чтобы я смогла войти внутрь.

На миг, переступив порог, я оказалась в защитном круге его рук, держащих дверь. Я ощутила его жар, запах морской соли на коже. Близость Эшера пьянила, вызывая в голове видения обнаженного тела. Мне безумно хотелось остаться в кольце его рук, уронить костыли и прижаться к твердому телу, позволить ему завладеть моими губами и послать к черту все правила.

Но я лишь проскользнула внутрь и, пробормотав «спасибо», закрыла за собой дверь, сама поражаясь собственной выдержке.

–Монахи были бы мной довольны,– проговорила я.

Остаток дня я дала ноге отдохнуть и тем временем позвонила в агентство, чтобы понять, как идут дела.

–Они мечтают, чтобы вы вернулись,– сообщила Джесс.– Вы слышали о «Зуме»?

–Компания, продающая зимнюю одежду?– уточнила я.– Снаряжение для сноуборда, катания на лыжах…

–Она самая,– подтвердила помощница.– Впереди зимние Олимпийские игры, и фирма нацелилась на агентство. Но они хотят работать именно с вами.

–Это радует,– призналась я, понимая, что тоже не хочу их упускать. Я и скучала по работе, по возможности творить и даже порой пускать в ход артистические способности.– Спасибо, что рассказала, Джесс.

–Не за что. Как дела?

Меня переполняло желание – и не только сексуального плана – к шикарному парню, живущему за тысячи миль от меня. Вот такие дела.

«Да у тебя проблемы, Бенсон»,– мысленно констатировала я, а вслух сказала:

–Все супер! Скоро увидимся.– И повесила трубку.

Принимая душ, я заметила, что, несмотря на дневные нагрузки, лодыжке стало значительно легче. Опухоль почти спала, и я могла, несколько хромая, передвигаться без костылей.

«Я справлюсь и с другого рода физической активностью…»– мелькнула в голове непрошеная мысль.

–Прекрати!– тут же велела я себе.

Бледно-голубое платье на тонких бретельках, которое я выбрала для ужина, доходило до середины бедра и напоминало скорее ночную сорочку, чем пристойный наряд для появления на публике. Вив как-то назвала его «убийцей мужчин». Торопясь собрать вещи перед поездкой, я прихватила это платье, потому что оно – вместе с парой других вещей – вполне подходило для гавайского климата.

«Оно в любом климате – на грани приличий».

Шелковистая ткань струилась по коже, словно вода, подчеркивая грудь, обрисовывая контуры сосков, поскольку о бюстгальтере не могло быть и речи. Я надела под него только стринги и ощущала себя практически голой. Обычно сама по себе женская одежда не намекала на безоговорочное согласие лечь в постель с мужчиной, но это платье я надела не просто так.

–Это приглашение,– пробормотала я, почти ожидая, что женщина в зеркале велит мне немедленно снять платье и надеть что-то другое, выбросить из головы безрассудства и стать ответственной.

«Даже не смей переодеваться».

Вот и вся ответственность.

Похоже, я была готова выложить карты на стол и разыграть их одну за другой, поскольку попытка держаться подальше от Эшера не сработала. Глупое сердце само обнажалось перед ним, и не важно, прикасалась я к этому парню или нет.

Он приехал – и привычно вошел в дом – в половине седьмого, когда заходящее солнце уже заливало окрестности приглушенным золотистым светом. Увидев меня, Эшер резко замер, и когда я встала с дивана, обвел с ног до головы потемневшим взглядом.