По дорогам - Сильвен Прюдом

Бедная девочка, думал я.

Несчастная, пустилась искать мужчину на дорогах, как песчинку в пустыне.

Я подумала, что каждое дерево, каждое растение, каждое животное, каждая покосившаяся ферма, каждый разрушенный сарай, каждая борозда на поле находятся в том же состоянии, что и я: они сведены к своей внутренней структуре. К своей правде. Такого внутреннего родства с пейзажем я не ощущала никогда.

Я приехала в Зюйтпене. Вышла из машины у подножия большой кирпичной церкви. Поискала. Без труда вообразила себе, что вот он здесь, входит в церковь, бродит по кладбищу, останавливается, наверно, у тех же могил, что и я. Сфотографировала церковь. Поехала дальше. Весь день провела за рулем. Изучала названия окрестных городков, старалась угадать, какие могли ему понравиться. Точно знала, что он направился в Лешель. В Ам. В Планк. В Предефен. В Байоль-о-Корнай. В Денье.

Я их объехала. Все. Останавливалась на площадях безлюдных деревень, выходила из машины, звала его по имени. Единственным ответом мне было эхо, отражавшееся от стен церкви. Ездила по таким дорогам, где каждый встречный житель рассматривал меня через ветровое стекло.

И второй раз настала ночь. Второй раз я спала в машине. Остановилась на выезде из какой-то деревни, на обочине проселочной дороги. Расстегнула спальный мешок, слава богу, взяла его с собой. Влезла туда, не раздеваясь. Рассвело, и я снова пустилась в путь. В Зюйдкоте выпила кофе, съела круассан. Поболтала с какими-то местными завсегдатаями. Спросила, не видели ли тут незнакомца с рюкзаком. Странного такого типа, что ездит от деревни к деревне автостопом, останавливается выпить кофе или пропустить стаканчик, может, он пил прямо здесь, за этой стойкой. Они отвечали с сильным акцентом. Спросили, часто ли мой муж вот так пропадает. В углу бара можно было посмотреть BFM, послушать еще раз отрывки из последней речи президента. Они поглядывали на меня и продолжали слушать президента, поругивая его сквозь зубы.

Я снова села в машину, доехала до первой попавшейся “Формулы 1”. Долго стояла под душем. Просидела в отеле до самого вечера. И весь вечер тоже. Смотрела телевизор. Слушала через тонкие перегородки, как живут соседние номера, почти все занимали торговцы, дальнобойщики, мелкие предприниматели. Около десяти часов спустилась перекусить. Прошла несколько сотен метров по торговой зоне. Приметила еще открытое придорожное кафе, бумажные скатерти в клетку, двойные порции, бар, мигающий разноцветными лампочками. Чуть не вошла, впихнуть в себя вечные утиные ножки, стейк с картошкой фри, колбаски в горчичном соусе, запеченную картошку. Но почти напротив увидела кебабную. Предпочла кебаб. Возвращаясь, увидела, как появляются на углу убогие панельки “Формулы 1”, красно-желтая вывеска, притягивающая машины в радиусе целого километра. Узнала на втором этаже крохотное окошко своего номера, выходящее на парковку. Оглядела тесные ряды трейлеров, какие-то жалкие офисы вокруг, пустые улицы, абсурдно мощные фонари.

И подумала: какого черта меня сюда занесло?

Сказала себе, что я полоумная. Чуть не расхохоталась.

Подумала: я – вот эта женщина.

Я – эта полоумная, которую бросил мужик и которая третий день мотается по самым убитым северным дорогам, чтобы его отловить.

А потом я его нашла. На четвертый день я его нашла.

Мари снова села за стол, словно приближение к сердцевине ее мук требовало собрать все силы, всю решительность, скрепиться. Голос ее звучал спокойно, отстраненно. На меня она не смотрела, не прикасалась. Словно и не было ночи, что мы провели вместе. Словно память о наших сплетенных телах изгладилась из ее мыслей, перешла в разряд таких мелочей, что больше не существовала.

Я его заметила метров за двести. Подумала: это он. Черт подери, это он. Это его синий плащ. Его рюкзак. Его шапка. Его чуть сутулые плечи. Я чуть не закричала. Он стоял у светофора на выезде из Дюнкерка, на перекрестке. Его было прекрасно видно из подъезжающих машин, но страшно трудно подхватить. Я двигалась в левом ряду, пришлось срочно сбавлять скорость, перестраиваться в правый ряд; я остановилась перед ним, когда зажегся зеленый. Он меня узнал только в последний момент, когда я уже тормозила.

Ты бы видел его физиономию, со смехом сказала Мари. Его оторопь. Сзади яростно гудела машина. Он, не мешкая, сел, быстро захлопнул дверцу, я успела проскочить прежде, чем светофор переключился на красный. Мы оказались вдвоем, в нескольких сантиметрах друг от друга. Не знаю, читал ли ты новеллу Кундеры, где влюбленная пара играет в автостоп? – внезапно спросила Мари, взглянув на меня.

Я отрицательно покачал головой.

Это история про одну пару в отпуске. Она совсем молоденькая, он на несколько лет старше, в начале смотрит на нее немножко сверху вниз, он чуть опытнее в любви, ничего особенного. Она иногда немножко застенчива, злится, хочет чувствовать себя увереннее, свободнее. В какой-то момент они останавливаются на заправке, ей нужно отойти в лесок, он посмеивается над ней за то, что она никак не решится сказать “пописать”. Когда она выходит, парень подъезжает к ней и произносит фразу, с которой начинается игра: Вам куда, барышня? Она отвечает в том же тоне, на “вы”. Потом садится в машину, а он продолжает: Мне сегодня везет. Пять лет катаюсь, а такую красивую попутчицу подсаживаю впервые. Девушка улыбается. И, к великому удивлению парня, немедленно включается в игру, отвечает таким же отчужденным тоном: Вы, похоже, любите лгать женщинам. Он ошеломлен, напирает, но она не сдается, заходит даже дальше, чем он, не пугается, когда он нагло угрожает выйти вместе с ней там, куда она едет: Интересно, что вы со мной сделаете? Он уязвлен, ревнует, обнаружив, что она так искусно флиртует. С этого момента каждый из них словно двоится. Парень смотрит, как девушка флиртует с незнакомцем, которым он притворяется. Девушка смотрит, как он бесстыже клеится к молодой попутчице. Оба и ревнуют, и в то же время невероятно возбуждены тем, что изменяют друг другу средь бела дня, так сказать, друг у друга на глазах. Напряжение постепенно растет, они наказывают друг друга, заводят игру все дальше и дальше. Наконец девушка пытается сдать назад, но парень уже не хочет, они поднимаются в гостиничный номер, он обращается с ней как с проституткой, они в постели, его переполняет ненависть, оба в таком состоянии, какого за собой и не подозревали, не думали, что на такое способны, их удовольствие смешано с яростью, и оттого в десять раз сильнее. Девушка плачет, она напугана тем, что такого удовольствия не получала никогда в жизни, в общем, рассказ довольно мачистский, спорный, так или иначе, в конце они лежат рядом в кровати и неимоверным усилием пытаются вернуться к прежним ролям, она в слезах, он совсем отдалился, ненавидит ее теперь, необратимо, они как будто перешли границу, что-то непоправимо сломали.

Мари замолчала. Я смотрел на нее и ждал продолжения. Встал, подошел к раковине, налил нам по стакану воды.

Вы занимались любовью так, как никогда раньше, – ты мне это сейчас расскажешь.

Она с усилием улыбнулась.