Принцип жизни полковника Гурова - Алексей Макеев

– А как его зовут? – спросил Гуров.

– Тополь. Олег Тополь. Он из приезжих, лет шесть здесь живет. Но кликуху ему дали сразу же, как только появился, – Питбуль. Он и в самом деле настоящий питбуль – любому глотку готов перегрызть. И вот бьет он задержанного, а тут ему сообщают, что горит его машина. Он все бросил – и бегом домой. А там такое!.. Если бы машина стояла к дому хоть на метр ближе – он бы тоже полыхнул ярким пламенем. Так Питбуль после этого на работу больше не вернулся, да и остальные менты хвосты сразу же поджали и руки уже не смели распускать.

Говоря о своих текущих делах, Александр пояснил, что сейчас занимается кое-каким техуходом своей «тачки» – доливает масло и «тормозуху», проверяет колодки и так далее. Но через полчаса-час машина будет «в полной боевой».

Когда Крячко покончил с утренними процедурами и завтраком, приятели снова решили обсудить во дворе итоги дня минувшего и планы на день предстоящий. Заступивший на дежурство «ковбой», похохатывая, поведал о вчерашних событиях в городе. Как оказалось, сгорела еще одна машина – зама прокурора. Тот вчера собственноручно наряду с Питбулем и прочими выбивал из задержанных нужные показания. Когда загорелась его новенькая «бэха» за два миллиона, он только что не рвал волосы на голове и не бился ею о стены.

Отреагировав на эти новости в нейтральном ключе (уж не специально ли «закидывает удочку» гостиничный «ковбой»?), опера вышли во двор, где смогли говорить, не опасаясь посторонних ушей. Если вчерашний день выдался для них вполне удачным, давшим им неплохой задел на перспективу, то перспективы на сегодня смотрелись весьма и весьма бледно. Не просматривалось, по сути, никаких вариантов в продвижении к их главной цели.

– Ну, чего уж пытаться прыгнуть выше головы? – прохаживаясь взад-вперед, философски изрек Станислав. – Хрен с ним! Что получится, то и получится. Мы с тобой на нелегальном положении, поэтому наши возможности сужены до мизера. Если разобраться, то мы вчера одним днем отработали за два. А сегодня у нас вынужденный штиль… Что поделаешь? Кстати! У тебя, кажется, на утро намечена встреча с новым знакомым Николая?

– Вот с минуты на минуту жду звонка… – ответил Лев.

Они сели на лавочку, обсуждая перспективы появления Шаминского в Мокрове и как им быть, если он вдруг не приедет. Перебив тираду Стаса, рассуждавшего о возможности задержания зама Шаминского Пехова, зазвонил сотовый Гурова.

– Лев Иванович, доброе утро! – Голос Двинцова был бодр и свеж, как только что сорванный с грядки молодой хрустящий огурчик. – Ну что, мы с Максом выезжаем?

– Да, подъезжайте! Мы вас ждем…

Максим оказался рослым крепышом с сильными, мускулистыми руками. Лишь взглянув на него, Лев сразу понял: этому доверять можно. Показав свое удостоверение, он поинтересовался, умеет ли тот хранить секреты. Новиков заверил, что излишней болтливостью не страдает, и поведал о своей работе в здешнем РОВД. Досадливо вздыхая, он сравнил райотдел с воровской «малиной», где все решается «по понятиям» главным «паханом» Шаминским и его замами.

– Зона, где я чалился три года, – прямо институт благородных девиц в сравнении с нашей шарашкой, – саркастично усмехнулся Максим.

На вопрос Льва о том, по каким причинам Новиков попал в заключение, тот рассказал, что «погорел» из-за оплеухи сынку председателя областного избиркома. Как-то шел по Журавску и увидел наезд «крузака» на пожилую женщину. Та переходила улицу по пешеходному переходу, а мажор летел, словно полоумный, на своей иноземной жестянке. Так-то он затормозил, но бампером все же достаточно сильно ударил женщину, и она, вскрикнув, упала, после чего подняться уже не смогла.

Вместо того чтобы ей хоть как-то помочь, чиновный отпрыск, выскочив из кабины, пнул ее ногой и заорал, чтобы «старая кляча» немедленно убиралась с дороги. Максима, ставшего свидетелем этой сцены, поведение зарвавшегося хлыща возмутило до предела, и он, подбежав к подонку, с размаху дал ему по физиономии.

Тот, заверещав, повалился навзничь, а Новиков помог женщине подняться на ноги и дойти до тротуара. В тот момент он даже предположить не мог, чем все это для него закончится. Но через пару дней к нему на съемную квартиру – он в это время работал охранником в большом супермаркете – нагрянул наряд полиции. Не предъявив никаких обвинений, Максима заковали в наручники и отправили в обезьянник. И лишь там он узнал, кому именно «вставил ума». Понимая, что ему собираются «отмотать» нехилый срок, он потребовал найти ту женщину, которую сбил «крузак». Но над ним только посмеялись – кому это, на хрен, нужно?

Следователь с самого начала стал искать в действиях Новикова злой умысел, нацеленный на то, чтобы «без малейшего на то повода» причинить «тяжкий вред здоровью родственника руководителя областного уровня». Кроме того, «в нагрузку» к уже инкриминированному «избиению» Новикову стали втюхивать два мелких грабежа. Его попытки отбиться от этих «довесков» были подавлены обещанием повесить на него крупный грабеж с нанесением тяжких телесных, повлекших смерть потерпевшего.

На суде «потерпевший» врал нагло и беспардонно. По его словам, он остановился перед пешеходным переходом, чтобы пропустить пожилую женщину. В этот момент к его машине подбежал обвиняемый и стал угрожать расправой. «Потерпевший» вышел из машины, чтобы выяснить, в чем дело, но получил удар кулаком в лицо, из-за чего упал, получив сотрясение мозга.

Требование адвоката Новикова предъявить записи камер видеонаблюдения, каковые могли иметься на ближайших зданиях, было выполнено – нашлась такая камера. Однако обнаружилось, что у электроники загадочным образом в тот день произошел сбой, и съемка прервалась в тот самый момент, когда «крузак» был на подъезде к пешеходному переходу. Зато объектив камеры в полной мере зафиксировал лицо Максима, что и позволило полиции найти его в считаные дни.

Суд по совокупности вынес приговор: три года ИТК строгого режима. Впрочем, адвокату удалось добиться пересмотра дела, и режим сменили на общий. Вернувшись из заключения, Новиков первым делом решил найти того хлюста и в тихом месте, без свидетелей отделать его «под хохлому». Но оказалось, с мажором уже свела счеты сама судьба: год назад он влетел в серьезное ДТП и теперь с переломом позвоночника мог перемещаться только на инвалидной коляске.

Поскольку после отсидки с трудоустройством возникли немалые проблемы, Максим уже собирался уехать в другой регион, но однажды случайно встретил на автовокзале Мокрова своего знакомого «однозончанина», который «откинулся» на полгода раньше него. К крайнему удивлению Новикова, тот был в полицейской форме, что по зэковским понятиям воспринималось как «западло». Но «однозончанин» пояснил, что по нынешним понятиям ничего зазорного в этом нет.

– Давай к нам! – предложил он Максиму. – У нас тут своя система, свои законы. Мы только форму носим, а на деле жизнеха – блатнючая, в натуре, зашибись: «бабло», водяра, бабы – все наше.

И Новиков устроился в полицию, которая изнутри на полицию была совсем не похожа. Райотдел и в самом деле больше напоминал одновременно и воровскую «малину», и бандитский притон. При внешнем соблюдении всех положенных формальностей внутренне это была хитрая шарашка, обслуживающая интересы местного олигархата и криминалитета. Обращения местных граждан по тем или иным вопросам, как правило, игнорировались. А жаловаться куда-то выше было делом бесполезным. Все жалобы возвращались сюда же, в Мокров.