Принцип жизни полковника Гурова - Алексей Макеев

– Позвони им сам… – обронил Крячко, думая о чем-то другом.

Гуров, достав телефон, начал набирать номер Ковалева, однако в этот момент гаджет в руке завибрировал, издав пиликанье сигнала вызова. Звонил Александр:

– Лев Иванович, я возле дома Ростошиных. У калитки стоит машина ППС. Уже с полчаса жду, но никто не выходит. Что посоветуете?

– Лучше подожди еще. Уедут – тогда зайдешь. Пока что тебе светиться ни к чему, – ответил Лев и набрал номер Николая: – Что там у тебя?

– Да вот, сейчас общаемся с Максимом Новиковым, братом Ларисы. Он хотел бы с вами встретиться. Но сегодня не может – есть неотложные дела. Вам завтра когда и где было бы удобнее?

– Можно там же, где мы были днем – рядом с гостиницей за кленами. А время… Ну пусть назначит сам. Кстати, спроси-ка у него, где в данный момент может находиться Шаминский?

Некоторое время до Гурова доносились отзвуки голосов, после чего Двинцов сообщил:

– Перед вечером куда-то смылся вместе с Хлямпиковым. Максим считает, что они могли поехать в областную больничку, к этим «козленышам». Так-то обычно они к Кишке на его загородную фазенду таскаются. Там они кутят и кувыркаются с телками.

– Ну тогда до завтра. Спокойной ночи!

– Что там, что там? – нетерпеливо спросил Станислав. Узнав о том, что Шаминского в пределах Мокрова нет, он флегматично усмехнулся. – Ну, значит, не судьба… Пусть пока поживет. Что теперь, отменяем операцию?

– Отменяем… – сокрушенно вздохнул Лев. – Ну, раз такое дело – отбой! Тогда надо хотя бы выспаться, чтобы завтра быть в форме.

Они вернулись в гостиницу и в холле сразу же увидели Ольгу, которая щеткой на длинной ручке подметала у порога.

– Знакомая только что позвонила! – с таинственным видом сообщила она. – Говорит, полиция мечется по всему городу, лютуют, прямо как гестапо.

– Долютуются! – нахмурился Лев. – Всем за все воздастся. Ладно, пойду спать.

– Ну, а мне спать совсем не хочется. Пойду кофейку сейчас выпью, за жизнь с кем-нибудь побеседуем… – многозначительно произнес Крячко.

«Пиратша» на это замечание благосклонно отреагировала своей жизнерадостной золотозубой улыбкой.

Гуров проснулся, когда солнце уже поднялось и с улицы через открытое окно доносился жизнерадостный птичий гвалт. На койке у стены напротив во всю мочь храпел Станислав. Пришел он где-то во втором часу ночи. Лев, может быть, об этом и не узнал, если бы Крячко, вернувшись в номер, не споткнулся. Потеряв равновесие, он со стуком налетел на стол. На мгновение открыв глаза, Гуров «на автопилоте» отметил: «Набеседовался…» – и, прикинув, что подъем еще не скоро, снова уснул.

После пробежки и холодного душа он позавтракал и вернулся в номер, обдумывая планы на сегодня. Вчера, поздно вечером, ему снова позвонил Александр. Голос его звучал встревоженно:

– Лев Иванович, был я у Ростошиных. Дома батя и мать Володькины и сестренка младшая. Рассказал им про Володьку, хоть немного успокоились. Но эти хмыри, что к ним приезжали из «ментовки», часа два допытывались, где он может быть. Всю родню переписали, даже дальнюю. Сейчас по всему городу и селам рыскают, шастают и по троюродным, и по семиюродным. Володькиным родителям поставили ультиматум: если завтра днем он добровольно не сдастся в полицию, их всех троих «заметут» по статье о наркоторговле и будут держать в подвале как заложников. Вот такая хрень с морковенью…

– Что-то есть еще? – уловив в голосе Ковалева какую-то недоговоренность, уточнил Гуров.

– Ну да, есть… – Александр шумно вздохнул. – Менты сегодня в ночь совсем озверели. Мало того что тех троих найти им не удалось, так еще и этих мажоров мы отхреначили. Хватают парней всех подряд, кому от двадцати до тридцати. И холостых, и даже семейных. Если нет подтвержденного алиби на момент, когда пропали менты и когда были побиты мажоры, кидают в подвал и там молотят почем зря. Я сам еле ушел. Когда уже подъезжал к дому, меня двое гаишников остановили. Пришлось сунуть им «косарь», чтобы отвязались.

– Те, с кем ты общался по поводу этой облавы, в прокуратуру обращались? – спросил Лев.

– Лев Иванович! Да прокурорские, говорят, сейчас тоже в ментовке и тоже допрашивают людей гестаповскими методами. Я же говорю: беспредел начался полнейший. Тут уже ребята начали сбиваться в команды, уже ходят разговоры, чтобы закидать бутылками и сжечь прокуратуру, ментовку и администрацию. Народ уже на пределе!

– А вот этого, Саша, допускать нельзя! Передай своим ребятам, чтобы не вздумали ерундить с поджогами. За это статьи могут быть очень серьезные! Обзвони и скажи, что очень скоро вся эта шваль будет на нарах. И еще… Чем что-то там сжигать, лучше пусть задержанным организуют алиби. Ну, мозги пусть напрягут, как это делать! Что касается Ростошиных… А они не согласились бы ближайшие сутки провести вне дома? Например, у кого-нибудь из знакомых? Или, может, у тебя родня есть где-нибудь неподалеку? Я готов оплатить их пребывание и все возможные риски. Больше чем сутки им прятаться не потребуется – это я обещаю.

Воспрянув духом, Александр обрадованно откликнулся:

– Лев Иванович, есть нормальный вариант! Неподалеку от Ростошиных живет моя родная тетка. Дом большой, живут с дядькой одни – дети разъехались. И, самое главное, с Ростошиными знакомы. Все будет нормально! Я поехал организовывать. Кстати, насчет алиби – идея отличная! Сделаем!

Вспоминая вчерашнее, Гуров подумал, что надо бы созвониться с Александром, узнать, все ли у него получилось. Вдруг Ростошины не пожелали прятаться у соседей? Вот это было бы самое хреновое… Размышления Гурова прервало громкое сопение Стаса, который заворочался под простыней и, удивленно воззрившись в его сторону, хрипловато спросил:

– А… Что… Уже утро? Е-мое! Уже восьмой час! – всполошился он, глянув на большие настенные часы.

– Да, Стасушка, да… – иронично рассмеялся Гуров. – Кто раньше ложится, тот раньше и встает. А ты лег уже под утро. Надо понимать, ночь выдалась такая бурная, что ты и про время забыл?

– Без комментариев! – поднявшись с постели и направляясь умываться, громко зевнул Крячко. – И вообще должен бы помнить, что об этом сказал классик: счастливые часов не наблюдают!

В этот момент у Льва зазвонил телефон. Это был Александр, который сообщил, что операция по перемещению семьи Ростошиных на квартиру к его родственникам прошла успешно. Он недавно был у их дома и наблюдал, как зло матерились двое полицейских, обнаружив исчезновение родителей и сестры Володи. Впрочем, несмотря на свою бурную реакцию, «стражи правопорядка» каких-то иных, излишне радикальных действий предпринимать не решились.

– И знаете почему? – смеясь, спросил Ковалев. – Так-то я ваши слова о нежелательности «фейерверков» всем, кого знаю, передал. Но знаю-то я не всех! Какая-то команда в этом направлении вчера и сработала: «коктейлем Молотова» сожгли машину одного старлея, прямо перед его домом, а он у нас тут славится как конченый отморозок и садист. Он всех, кто бы ни попал в КПЗ, первым делом кидается бить. А уже потом разбирается – стоило ли? Он и вчера больше всех усердствовал – лупцевал всех задержанных почем зря.