Последняя башня - Соня Фрейм

В кабинете отца проходили нескончаемые переговоры. Несмотря на то, что он занимался культурными вопросами Вавилона, Като Моргенштерн все равно старался участвовать в решении и других проблем. Часто он комментировал это для домашних одной и той же фразой: «Им полезно услышать другое мнение». Верука слезла с подоконника и в очередной раз подкралась к кабинету, вслушиваясь в царящий там гомон.

– Синиша не играет ни в какие игры. Это ультиматум. Следом война.

– Мы перебили его последнее сообщение до того, как его поймали все публичные станции.

– Что не отменяет того факта, что он уложил каким-то зверским лучом четверть дежурной охраны. Почему мы не знаем об этой технологии?!

– Наши ученые уже анализируют его атаку. Возможно, удастся воссоздать механизм. При условии, что они не использовали уран. Его залежи еще имеются на земле, но у нас к ним доступа нет. Если они до него добрались, это может объяснить, почему нам пока не известен аналог его оружия.

Верука едва чувствовала пол под ногами. Она почти вросла ушами в дверь, с ужасом осознавая, что произошло еще что-то и беда действительно грядет.

– Какие мы можем предпринять действия?

– Защита шлюзов и так на максимуме. Но если этот луч просто охватит таможни… или же несколько уровней башни… или ее целиком… Вы поняли. Мы вынуждены будем открыть шлюзы, чтобы Синиша прекратил атаку. Он ведь этого добивается, сюда пробраться.

– Перебивайте и дальше его сигналы, чтобы ни одна приватная станция их не поймала. Иначе, когда он придет, найдутся люди, которые его поддержат.

– Вероятно, придется забрать боевые дроны с внешних баз и перевести их на охрану шлюзов. Таможенники допустили большую стратегическую ошибку, не открыв немедленный огонь.

– А вы не хотите вести с Синишей переговоры? – вклинился отец Веруки. – Перестрелять – это обычное дело для Вавилона. Что, если мы попробуем узнать, чего он на самом деле хочет?

Последовал чей-то тяжелый вздох:

– Как с ним говорить?

Тут Верука не выдержала и распахнула дверь, влетая в кабинет в тапочках-кроликах. Это явление ненадолго повергло присутствующих в шок. Отец умоляюще посмотрел на нее со своего конца стола, без слов прося ее выйти.

Но Верука уже вошла в раж.

– Слушайте меня, вы, болтуны старые! – крикнула она. – Во-первых, хватит прятать правду от всех! Вавилоняне должны бояться Синишу и хотеть бороться против него, а не за него. Оттого, что вы постоянно врете во благо, люди охотнее за вами не пойдут. Во-вторых, вам нужен парламентер. И не простой, а тот, кто сможет поговорить с Синишей на его языке и разведать его тайны для нас. Освободите Лаки Томича и отправьте его на переговоры!

В наступившей тишине Верука чувствовала себя извергнувшимся вулканом. Внезапно она смутилась и добавила чуть тише:

– Мне кажется, вам было полезно услышать другое мнение.

Бланш осталась предоставленой сама себе почти на двое суток. По небольшому приемнику транслировали новости: говорят, на таможнях опять были какие-то проблемы. Доступ к ним закрыли.

Она не знала, когда придет Миккель. И придет ли вообще. Таможенники фактически спали на работе, недаром для них выстроили казармы. Но свой приют, по крайней мере ненадолго, она обрела. В его капсуле почти не было личных вещей. Все было чистым, даже стерильным. В шкафу осталась пара военных курток с нашивками его расформированного отряда. Еще на зеркале висел снимок внешнего мира, сделанного из окна его базы, вероятно со времен службы. Он заснял пунцовое небо и оранжевый ландшафт с останками зданий. Из облаков, как налившийся кровью глаз, выглядывало тусклое солнце. Ну хоть такой горизонт.

Бланш вела себя тихо и никуда не выходила. Неизвестно, искали ли ее. Если и дальше прикрываться Рикой Мо, то следовало отметиться в ближайшем Центре обслуживания населения. Редких людей с пораженных уровней, умудрившихся избежать страшной участи, распределяли по другим отсекам.

В ее лице читалась изможденность. Черты осунулись, и сходство с настоящей Рикой становилось все менее очевидным. Нужно было снова остричь волосы. Это Бланш и сделала, увидев пару ножниц в шкафчике в ванной. Черные клочья летели в раковину, как вороньи перья…

…Рика умерла в подворотне девятнадцатого уровня. Бланш держала ее холодеющее тело, спрашивая себя: кто она, эта бродяжка с длинным номером и «моровыми» венами? Как она жила? Были ли у нее близкие? Кто будет плакать о том, что очередной наркоман скончался от передозировки?

Из открытого иллюминатора ближайшей капсулы иронично раздавалась трансляция какой-то научной программы:

«…Понятие жизни стало иным после Синтетической Революции. Где теперь граница между живым и неживым? Мы рассуждаем о нашем существовании в концепции метажизни: биотехнологии подарили человечеству новую гибридную идентичность. Все неживое может ожить и стать нашей частью…»

Рика точно была за гранью живого. Неторопливо Бланш исследовала ее тело. Бродяжка на самом деле оказалась счастливицей. Несмотря на то, что ей стукнуло девятнадцать, выяснилось, что у нее всего один искусственный орган – правый глаз.

Бланш, в бегах сошедшая на эти помойные уровни по канализациям, уже знала, в кого превращается. Пусть она старше, но разница в возрасте пока не заметна внешне. Руки провели по лбу девушки, опустив веки на пустые мраморные глаза. Рика получила свободу от всего. Жалко, что это соотносилось со смертью. Удалось дотащить ее до дома – грязного жилого блока с вечно мигающим светом. Мертвая оказалась легкой как перышко. В узкой жилой капсуле с истекающими ржавчиной стенами произошла подмена.

Бланш подсоединила ее чип к своему компьютеру и перепрограммировала жизненные датчики на собственные показатели. А свои стерла, будто их и не было. Теперь выглядело так, будто эта несчастная прошла через небольшую клиническую смерть, что часто случалось среди наркоманов. Рика умерла, но ее исходный код остался жить. Перевоплощение казалось легким: волосы покороче да одеться в бесформенные черные лохмотья… Остался еще один штрих, и нужно было сделать это до того, как она выйдет наружу и пройдет через какой-нибудь сканер безопасности в центрах корпорации.

Травматический код Бланш не совпадал с кодом Рики, а это единственное, что могло привлечь внимание к безработной наркоманке во время сканирования. В случае несовпадения они могли решить копнуть глубже – до самой ДНК. Этого ни в коем случае нельзя было допустить. Более того, травматический код невозможно подделать, он генерировался синтетическими органами, встававшими на место пораженных. Ей не оставалось ничего другого, кроме как…

Свет в ванной Миккеля был таким же, как в той каморке, – неоново-белый. Ножницы шли по прямой траектории. Как она кричала… Кровь брызнула во все стороны, и Бланш согнулась в три погибели, захлебываясь в гортанном стоне от того, что натворила.