Never Fade Away - Барышников

занести ногу. Удар. Хруст. Вопль. Прекрасно. На этой вечеринке не хватало только Смэшера и пина-колады. Вот бы они зажгли всем на зависть!

— Ну как ощущения, пиздатый ты рассказчик? Есть еще в запасе забавные истории про Сильверхенда? Или иссяк, мудила ты лживый?! — Ви ощущал, как губы его перекраивает страшная кривая ухмылка.

— Джонни! — Бестия попыталась ухватить наемника за плечо, но Ви отодвинул ее в сторону, вновь направляясь к медленно отползающему на локтях Грейсону. Фиксерша явно решила, что он одержим Сильверхендом, но она ошибалась.

— Ви, — Джонни, все это время остававшийся в той же позе и молчавший, окликнул Ви спокойно, но соло не послушал. Его вел кровавый запах добычи, А добыча, как известно, это святое.

— Ви! — голос рокера приобрел сталь, но в стали этой чувствовалось близкое тепло, словно ее нагрело солнцем. — Это не ты. Все, хватит. Добивай его нахуй.

— Но и не ты. Так кто же тогда? Загадка, блять, — усмехнулся тихо Ви и вытащил из-за ремня Малориан, уже привычно и неосознанно прокрутив ствол в финте.

— Стой, подожди! Я вспомнил насчет Сильверхенда, — человек охуеть как цепляется за свою жизнь, вот и Грейсон в поту, в крови и в слезах все еще не понимал, что после всего им сказанного спасти его ничто было не в силах. Если бы он мог слышать Джонни, то ему стоило бы поблагодарить его за избавление от мучений. Рокер, услышав слова Грейсона, коротко глянул на Ви, а потом закатил глаза, охуевая от тупости арасакского наемника, с таким упорством проебывающего свой последний шанс. — У меня есть кое-что.

— Мне от тебя нихуя не надо, падаль, — Малориан выплюнул один за одним три бронебойных, превративших голову Грейсона в кашу.

Ви продолжал остро сожалеть о том, что Смэшер не составил им компанию.

И совсем немного о том, что Джонни отобрал у него законную добычу.

Комментарий к Black dog in my head Офигенная иллюстрация к главе авторства BananaLover: https://ibb.co/0yYt4bY

And in the end guess we paid the cost

— Ну и зачем все это было? — Бестия ярилась, Ви слышал в ее голосе разочарование, но было в нем и что-то еще. Боль? Чувство вины? Желание причастного отмежеваться от решения проблемы, когда эта проблема уж слишком глубоко ранит и не дает ни секунды покоя. Так говорят люди, когда они готовы умыть руки и уйти, потому что — «Мы сделали все, что смогли» напоказ. — Мы ничего не нашли. Никаких зацепок.

— Черт, Ви, ну скажи ей… — Сильверхенд тоже ощутимо нервничал, он был разочарован, он не хотел, чтобы Бестия сорвалась сейчас, оправдала себя и ушла в свободное плаванье.

Отличная олдовая компашка друзей: проблемы на проблемах, секреты на секретах, обиды на обидах. Для настоящих чумб в этом кругу все было слишком сложно.

У наемника с Джеки все было проще, надежнее, без выебонов: был Джеки, был Ви, была дружба, они прикрывали друг другу спину и делились всем, каким бы смешным, глупым или позорным ни казалось бы разделяемое. Они доверяли друг другу жизнь, тайны и тылы в бою.

Впрочем, сложно, наверное, сохранять такой искренний настрой, когда вы трахались, и один из вас был влюблен, слеп и полон тщетных надежд, а второй — безжалостный мудила, настолько раскатанный войной и жизнью, что по-настоящему ценил только нескончаемую борьбу. Тут как раз и начинаются измены, возмущение, обиды и предательство. Пиздят те, кто говорят, что дружбу сексом не испортишь.

Стоя между давно мертвым рокером и его до сих пор несвободной жертвой, Ви отчаянно не хотел вписываться в это болото. Он не любил эмоциональных разборок, манипуляций, иносказаний и игр с заделом на будущее. Одно дело стратегия и планирование в работе, совсем другое — когда в дело вмешиваются чувства. Эти танцы по битому стеклу соло никогда не удавались. Он и сам-то по этой странной кривой тропе их нездоровой дружбы с Джонни ступал как по минному полю — тут не обидеть, там смолчать, этого делать не смей, тут — десять раз подумай. Это невыносимо утомляло. И вот ведь, судьба — кривая сука, иначе было нельзя, если не хочешь внезапно получить смертельное ранение навылет. Но рокер смотрел на Ви требовательно, исподлобья.

— Джонни думает не только о том, чтобы отомстить, — обреченно покорился пристальному взгляду темных прищуренных глаз соло.

— Да? А о чем же он еще думает? — бровь фиксерши издевательски ползла вверх, интонации были ядовитыми. Она не хотела тут быть, она не хотела слышать, не хотела знать. Ей хотелось максимально быстро и просто уйти. Сбежать. Забыть навсегда о дохлом рокере, выбравшемся из могилы, видимо, специально для того, чтобы притянуть ее к ответу, растолкать совесть, разбередить рану. Но Бестия была до сих пор несвободна, даже более чем спустя полвека. Сильверхенд все так же незримо держал у себя в руках поводок, накрепко пристегнутый к ее ошейнику.

— О тебе, — это было правдой, и Ви впервые эта правда задела. Что если в этой заботе Джонни было нечто большее, нежели желание оказать психологическую помощь бывшей подруге? Ведь рокербой меняется, хочет исправить свои ошибки. Что если он осознал, что потеря Бестии была такой ошибкой в его жизни? И именно поэтому они сейчас здесь? Новый зараженный, блять, приносит исцеление старому — о, это было бы так символично. Стиснув зубы, наемник заставил себя договорить, потому что требовательный взгляд Джонни все еще выстрелом вонзался ему в висок. — Ему важно, чтобы вы сделали это вместе.

— А! Пытаешься меня подбодрить? Бесполезно, — скрестив руки на груди, Бестия окончательно закрылась, ушла в защиту. Ви остро почувствовал, что она достаточно накрутила себя, чтобы наконец-то покинуть поле боя, притупив чувство вины.

— Смэшер… — все же обреченно начал соло, ясное дело, больше для рокера, нежели от себя.

— Блять! Заткнись! Смэшер тут ни при чем! — вот и праведная ярость подъехала, следующий шаг — «Пошли вы все нахуй, а я домой». — Он просто верхушка гребаного айсберга. Даже если мы его прикончим, что это изменит? К черту! Я ухожу.

И Бестия ожидаемо отчалила, как Ви внутренне и предсказывал.

Она сдала их, своих собратьев по «Атлантиде», всех скопом — в этом соло уверился окончательно. И кое-как жила с этим до сих пор, пока не вернулась ее ненавистно-любимая серебристо-стальная совесть — все такой же пламенеющий и молодой, не сдавшийся и не продающийся. И Бестии хотелось бы быть для него снова той же — чистой и горящей, но мир уже внес свои коррективы, перекроив ее