Эмануэль Сведенборг: Жизнь и труды - Однер Зигстедт

Он знал, что должен искать путь дальше внутри себя, а это требовало не рациональных доказательств, а прозрения — способности интуитивной.

Чтобы последовать за дальнейшим духовным развитием Сведенборга, необходимо вдуматься в природу этой способности. Интуицию в конечном счете можно определить, только исходя из личного опыта. Однако каждый обращается к интуиции, или внутреннему наставлению, когда для него уже не осталось другого пути. Жертвы кораблекрушения в открытом море или падения самолета на вершине горы могут испытать утешение от таких отношений, которые прежде и потом покажутся невероятными и неразумными. В выборе товарища полагаются на влечения более глубокие, чем простые размышления, прислушиваясь к внутреннему голосу, который говорит: «Мое». Встретив новое понимание религии, разум вновь обращенного — утвердившись в идее его истинности — стремится затем к свету более яркому, чем свет разума. Восприятие, утверждение, убеждение — все говорило Сведенборгу, что он должен смотреть «внутрь себя», для того чтобы убедиться в правильности своих представлений.

Сведенборг никогда не сомневался в том, что существует другой мир, в котором отношения между нематериальными субъектами так же реальны, как физические отношения на земле. Он не мог представить себе, что явления этого мира скоро станут для него чем-то знакомым и даже привычным, но, очевидно, был уверен, что стоит на пороге этого мира, ибо начал видеть необыкновенные сны, и перед ним стала развертываться, как органическое продолжение его развития, необыкновенно могучая и разнообразная сверхчувственная жизнь.

Видения такого рода, именуемые сверхъестественными, не были внове для него. Еще с 1736 года, как мы помним, Сведенборг видел какие-то вспышки пламени, которые счел знаком одобрения его трудов, посылаемым из другого мира. Теперь эти видения приобрели более конкретный смысл и стали задавать направление духовного поиска. И это обстоятельство было тесно связано с его умственным ростом, выразившимся в разработке философских основ научных исследований. Ибо нельзя не заметить, как поразительно быстро развивались его идеи. «Принципы» основывались главным образом на учении о порядке применительно к «конечным сущностям» и «атмосферным частицам». В «Экономии» он применил учение о сериях и степенях — сериях органов и степенях крови. В «Животном царстве», при рассмотрении телесных органов и их функций, — например, в отношении желез и легких — он развил теорию интеграции, которую назвал учением об обществе. В продолжении этой работы, трактатах «Мозг» и «Душа», он использовал учение о наитии, или излиянии высших сил в низшие. До сих пор, по его собственным словам, он почти не разрабатывал понятия соответствий и представлений. Пытаясь сформулировать это новое для себя учение, Сведенборг соотнес его с поиском «всеобъемлющей гармонии», «всеобщей науки», «иероглифического ключа».

Это понятие является основным для нового этапа мысли Сведенборга, ибо оно позволило ему видеть связь между вещами, которые он видел во снах, и их эквивалентами на более высоком уровне. Так он нашел способ толкования снов, без которого они имели бы очень мало практического значения. Это была попытка сформулировать новую символическую логику, посредством которой известный природный закон мог быть приложен к высшим силам и стать духовным законом, применимым к разуму или к области богословия. Он увидел возможность выразить, почти в алгебраически точных формулах, отношения между природными вещами, такими как свет, речь, кровь, боль, и их соответствиями в абстрактном плане — где свет становится пониманием, речь мыслью, кровь духом, а боль волнением. Так материальные предметы превратились в знаки нематериальных вещей, намного превосходивших их значение как обычных поэтических образов и вместе с тем не утративших связи с такими образами.

Это было начало той «науки соответствий», которой суждено было стать составной частью будущей системы Сведенборга. Суть этой связи между естественным и сверхъестественным мирами разъясняется в небольшом сочинении «Иероглифический ключ», которое осталось неопубликованным. Оно почти не имеет отношения к иероглифам и не является ключом в собственном смысле слова, но содержит сырье, из которого позднее будет изготовлен такой ключ. Отношения между материальным и нематериальным описываются здесь в предварительном, незавершенном виде.

Конечно, сама идея соответствия одной вещи чему-то другому на другом уровне не была изобретением Сведенборга, не вышла из его разума, как Афина из головы Зевса. Нечто подобное утверждали до него Платон, Аристотель и другие древние авторы, в изобилии цитируемые в «Экономии». С еще большей ясностью, мы различаем предшественников Сведенборга среди позднейших философов-неоплатоников. Главной целью неоплатонизма было преодоление односторонней зависимости от эмпирического знания и развития философии откровения как сверхрационального знания. Откровения Бога, утверждал главный теоретик неоплатонизма Плотин, можно найти в религиозных традициях и обрядах всех народов. Повсюду в истории имеются примеры того, как Бог открывает Свой Дух. Поэтому неоплатоники попытались возродить древние религии и объяснить многобожие ссылкой на наличие внутренней симпатии между высшими силами и образами, которые выступали явленной формой этих сил. Учение неоплатоников не было христианской философией, но его идеи влились в христианство, как теплые воды Гольфстрима, смягчая и оживляя холодный рационализм строгой буквалистской веры. Те, кто подпадал под их влияние, утверждали, что благодать, способную утешить человеческое сердце, нужно искать в сферах, превосходящих человеческий разум. Высшее Существо, говорили они, можно постичь только через «экстаз», поскольку Бог выше рационального понимания. Они учили, что человеческая душа отошла от своего первозданного состояния и должна найти дорогу назад через самоотречение. Они говорили о существовании трех миров: мира Бога, или мира совершенства, мира души, или мира идеала, и знакомого явленного мира. Сведенборг был ученым, владевшим абстрактным мышлением и точными методами, и откровения, высказанные мистиками в смутной и туманной форме, в его уме кристаллизировались в систему. Он никогда не требовал от читателей, чтобы они верили ему на слово. Сведенборг хотел, чтобы они еще и понимали его. Он вовсе не думал в то время, что знает больше, чем другие. Мы можем знать о состоянии души после смерти, писал он в те годы, «не больше, чем шелковичный червь, ползающий по листьям, может знать о том, каким он будет, когда окончит свои труды, превратится в бабочку и улетит».

Причина того, что знание будущего состояния сокрыто от души, а знания, которыми люди владели в далекой древности, передаются теперь фрагментарно и смутно, заключается в том, что на душу должна снизойти мудрость, но наитие мудрости не может принять ум, объятый пламенем себялюбия, плотских удовольствий и жажды власти. Нужно сначала потушить этот огонь, прежде чем человек станет доступен нисходящей свыше интуиции, в противном случае восприятие горнего света будет затруднено — закон, который, как мы увидим, проявил себя в жизни самого Сведенборга. В этом пункте он отмежевался от мистиков своего