Тяпкатань, российская комедия (хроника одного города и его народа) - Тихон Васильевич Чурилин

Глас, яко дудка, пеано, остро-о, высоокоо!

Воот вввы, эххх, д’ вы, д’ ничивво нни знаиттти, а я зззнаюууу:

Слушшш-аа-ай:

Типкатаннь – Разанской привидити – стаб рывком воружонныи силы – в боевуууюуу готовность – Питербурк Москва линияаа идуть карательные войскаа … Вотс вамс пальцим диветь, с агурцом шшшнадцать!! .. шишша!

Печка:

Ткрррр-бок! бок! ткр, рр, пффффхх …

Хор гудковым шопотным хрипом.

Ххху! Сппассссс … осссслдиши люуууудиии твойааааа и балоссссловиии осссстояниэээ тввввооо-ее побеееедих бллоооовввверрррному хоссссуддарю нашшшимпеееррратору Николасандрыччуу нна супротивнные дааааруйиооо-оаааа-а-ааааа! Христоммвв и жжительстввваааааия!

Глас, яко мёд и свирель гнусавая-потрясавая. Браттие! не ропщите и не метитеся духом и сердцем вашм ибо мзда ваша еси будет и на земли-и-и. Нноо, поелику враг такмо ещё с нами и бдит, бдите и ввы во полунощи, како женниххх во ожидании невесты своеи! Тако да усильте зрак и оушеса ваши, а также помните – мнеее отмщение и аз воздам! посему не зевайте паки и покудова што ррраспорядитесь до прибытия православного и защищающего нас воинства сами – да предадутся грешнии смееерти-и лютой, аки звери ваамми убиенны бууудутт, ам-м-минь!

Гур:

Бббхху! Верррррнн … веввееерррнооо батюшшк! говорррритт, над’ над’ нечестивцев ет’ Аким’ма д’ ет’ пыдпрапор-ра ихневввв, д’ Мишку Спарычева блидюгу уббрать счасс ж’, а то – улизнуть, тебы какая ть ет’ разговеньяаа будитть, хххху?

Хор, гудковым хлипом:

Аммминь! амбаааа им, кррррышшкааа!

Глас ласковый, хозяйский, кенороом:

А теперча, хаспада купци, тутв кушинчик в уголку, разряшитя попотчеввать васс с начатием т’ дела – ет когорец, атличное виноо благочестивое, богсловите, батюшк’ отец Митрофаний, во благовремении.

Глас свирельный:

Имь отца сындуха светого оспода бласлови вино и елей и рабов твоих сих, амминнь.

Хор:

Вашш здорроввь, вашш здороввв, кушити, кушитти, кушитти на здоровьи и вам и вамм хлюпс, хлюпсс, хлюппс пфффф … агмххххааа!

Печка:

Пфф … – сдохла.

Глас свирельный, в последнее, отпуском:

Смиромщнэееееэ!

Хор:

Всеввввхорррршшш – вам и вам и тоже будьттее здровввв – болдарим покорно и вас и вам так ж шшш шмак, шмяк, топ, топ, топ, тупп .. т .. т .. т.

Конторка темна, как двор всем смешалось со ночью. Тишь благодь, д божья знать – людие спять. Во Тяпкатани всё спокойно.

Утром 26. XII. 12 ч. 32 м. дня на Тяпкиной горке —

– А-а! – Двааа! вот’ именно-а што два, не два четыре бездроби, ххны! – И вы, Николайваныч на народную собранию, честь осделали, хи, хи, хи. – Днывить ежели Тяпкина гора прям не идёт к нам, мммы к ней – сейминутт сами! Ну как там и вообще что? —

Добрдень, добрдень, Симёну Фиофилактичу, добро пожаловать!

– Чисть иммею, здроввию желаю всем с!

– Ааа-аааа-ах-ах-ах —

– ббатюшки гляньтя – и Эхъимнув Пётр Иванч приишшёл – Пётр Иванч Пётр Иваныч – Пётр Иванч, особенное о! – Пётр Иванч, Пётр Иванч, здорову добреньково и всего пожелачь имемсчесть!

– Здравствуйте, господа граждане, здравствуйте здравствуйте все —

Добрздр, добрздравв здраввв … здороввичка жилаем … галлллгалл …

– Ну, эково ш им чорта надать, кады сам ПётрИван здеся, ась – погодь, вон заправило т’ дохтур, котить.

– Игде?

– Д’ вот он, во – Аааа! – и то, счас наччиннаемм ..

– Грождане! считаю митинг сего 26 декабря 1905 года в 2 часа 10 м. – открытым. Предлагаю взять слово – Ды вот чегош ты, ты, известна, начал – ты сам и бяри-и-и! – Верн! Верн! Веееээрннно, бяри-бяри, бяри ни ббоися, не чужжую берёшь – сввойю!

– Г-г-гражданееээ! Я, председатель собрания-митинга сего 26 дня 1905 года в 2 часа 11 м. ещё раз настооойчивооо предлагаю – вооозьмите словооо! – Вооо-вооо! – бяриии сааам, бяри-и бяри-бяриии, добра-т етово не видели, слооовааа!!!

– В наччалле бэээ слоооввво – хи, хи, хи!.. – Итак, граждане, никого желающих? Тогда разрешите считать митинг-собрание 26 декабря 1905 года в 2 ч. 15 м. – закрытым.

– Верн! Верн! Вееээрн! Раз етого, как его, никто ни берёт – расхоодитесь, гырожданы, чивош … – Гм, гм, гкм, какая у нас, помилуй бог, политическая свобода – не хоччешь, ну не надо, очччень хорошо, хе, хе. – Совершенноо, совершенно так-с – вотименно полные все свободы воли-с – не хочешь – не наддда, да, хе, хе, хе-с!!

– Скррррыпп, скрыпп, скрррр … туп, туп, туп …..

И вот – в начале не было слова и слово, очевидно, было не от бога, а, может быть, и бог не был словом?42 Хм, хм, гм.

10. Кулаки на кулачках1

Кулак – кто родом кулак, не разогнуться в ладонь. Кулак – не сласть, а без него не шасть. Кулак – он под Орлом – маяк, Танбовский язык и зубы его орлом, тарханом, дразнят, Москва его – варягом зовёт, он же и прасол, прах, он же – маклак всероссийски и жох, деляга, ухарь-кипец (жжулик, пройдоха, е, е, е, мать, мать, мать, у-у!! сквозь ушки иглиныя пролезя! во!) – всенародно-русски, словом, как его не кличь, а, хоть он и не сласть, а без него не шасть, не-е!! куды. Словом, кулак – это торговец, торгаша, кулачина – торговля, базар, лавки-магазены, вот.

А его высокоблагородие, господин учитель и наставник наш и толковник учёный, Даль, Владимир Иваныч2, про кулака так ещё своё слово определил: – Кулак – пясть ручная, с прижатыми к ней пальцами, кука, ддда. И вправду: пясти, о которых здесь излагается, сильно прижимали к себе пальцы, т. е. остальных граждан, и получалось действительно – кука, а из неё, для пальцев, – кукишь. Кулак Тяпкатаньский был, известно, силён, великоват и мног: всякие здесь были кулаки.

И любимые, леденцов слаще, барбарисных Ейнемовских наровне с водкой, Поповкой, Смирновкой и Чудилинской радостью, были для Тяпкатаньских кулаков – кулачки. Кула́чки – это вам не воздушная-газовая сичастная там война. Эта, нынче – умственная, из головы да в руки! ну, а наша, тадышняя-кулацкая забава прям’ из рук д’ в голову, в лоб! И под микитки3 – знаете игде ет’ и под вздох, а то – в сердцу, а то в висок, а то в зад в жопу дыскрозь лап – в яицы оборот. Вот ет так воинственная занятия! Игде ж тут умственность? Ну, а куды уитти от неё, скажите ж? Ет под землю т’? Ну, у нас метрошки, ет вашей не было, нет! а под землю уходили с кулачек – туды, на кладбищу, какую хошь – но – насовсем. В чистую – на нет. А то Асавейафим!4 Тут, брыт, ос-с-совеешь, кххху!

Теперь, игде ета процедурка проистекала? На выгоне, на лугу, теперь – ярмарошная площадь. И было тады соглашенье меж: градские сговоривались заране, осподи баласлови, со слободскими – а те извещщали известно и по уезду, понимаете какое дело. И был всеуездной съезд и кулацкие классыи, градски́е, ишли на кулачки с мужицким слободским классыем. Класс на класс – выбьют тебе глаз аль чердак на сторону или нос своротють, невбижайся! вот тебе – удовольствию много, а дураков нет, ау, адью!

А насчёт классыев – оговорка: мужик – он дурак и классыя своего не достиг ешё, не обсознался ищщо. У нас рабочево классу – два завода кожевенных ет, людиев там на обоих 75 + 57 – вот тебе 132 души. Разве-ж это – класс? Один предбудущность.

Ну, а крестьянству у нас – сильно. Мужик – густый народоноселением: в слободах в пяти круг города да и в уезде прям и не сосчитать прям’, и на счётах костяшек не хватит, куды! А бухалвертию т’ ету, ет, она у нас в земской управе только и служила: как – двадцатник – с час 25 целковых ей жалованью.

Нешто ето жисть? Ето опять умственность, а не природа. Немец её Васильва Капфель выдумал, выдумал д’ тут и бросил – а назад её в Бороншвейг не повёз,