Тяпкатань, российская комедия (хроника одного города и его народа) - Тихон Васильевич Чурилин

те́ми из земли перед травой – выходить, разгуливаетца, молодой Гиримерин11, регент хору в Рождественской церкви-соборе, молодой раскрасавец-купец, прям зимлиника в сливках! Саша, Сань, Сашурочкя-с! Подь, подь, подь суды, параходик-самаходик, покажь народу и руковицы из замши и сапожки́ из лаку и дипломат на вате, и фуражка пуще вандраговского12 фасону! Да покажь и свинчатку в запасе, потайно лежащую. Да покажь ты и кулак-кулачок, полупуду тягой, да ножку растворожку: ей как дасть, так через зад дух вперёд выдя!! П-пперс, не человек! ей-бог!! А ет, к примеру из другово классыю: пониже. Кык чугггун. Кык статуй из железу. Руки – прям клешши. Ноги – кувалды, башка – бонба пудового весу, а язык – фитиллль горюччий, вво. А тулловишшо – Тульской сороковедёрный самовар. Ет кузнец всезнатный Кузьма Федотыч Пуёв. Ккэк ударит – тут яма. Ккк ет толканёть – тут порубка лесу. Кккэк ногой посторонит – туды отшатанётся вся стена. Боатырь Ослабя13, или сам Пересвет14 ет. Аль Алалат-хан-хан15 аль сам Тутберлай16 древнее чудо.

А вввот вид-дение на Введение: тьфу ты, чччорт, ккакой он маленькой! Мааааленьккой! Д’ удаленькой, кой даст кулаком – ком под дыхаа; кык двиганёт стенку – эххх и разъярится половодие в стене. А сам, ет, «ге» с малой буквовки, Виссарька т’ Коловов, свет Иваныч-сыч! Золотарь17, как царь. С бочкой катит ночкой по Тяпкатаню, ну а уж-уж в кулашном ко́не крендель в калашной. Ну и ну, сичас заведёт, рука об руку стуканёт. Тады́ – куку! Нет человеков, вези их прям ко ФёдрНикифрычу бриться, а оттудова – рядом в часовню, на ладон ин д’ свешные харчи, хххха!

И вот вам денёк празднишной, делу начало. Баласлави, венец лета благостию твоею, осподи!18 Сичас, начнём, главное смотрите глазом, нюхайте носом, а что надо <нрзб.> прямо ухом. Чук-чук!!

Иль, уж я вам «со слов очивидеца?»? А? как изволите.

Со слов очивидеца

– Дык вить я, хаспадин честной, ваш’ милость, чегож, я вить только что видел сам могу объяснить. Толькя-толькя. А что видел т’? Д’, вить, оно, ви́денье т’ – стоит делу, ет правда: событье у нас кулачки т’ – прям асобенное, асобняк-день. События асторическая: два раза в год происходя – одно зимой, друго – весной. Перьвое т’ – с холоду, ну, а теперь, весной, ет уж от крови. Прям от чёрноей крови, провинцивальной. Д’ я сичас всё объясню, самовидец я т’, прахтикой знаю ет самое. Эт уболотварим – навек.

И вот, видитя, как бывало-ну, ет, ачнут ету событию в праздник лучи, посля обеден поздних в монастыре и в астальных церквах, иде есть. Ну, апосля́ атзвону и начнуть собиратца с разных местностев, хто изоткуда – со слобод, из городу купцы-мищаны, ну и из сёл-деревень любильцы в добавок, в подмогу и для антиресу: сибе и людием. Собиратца стануть на выгон-луг, ет иде скоковое дело и бега праисходили, правей от пруда, от Кузнецкой от Кузнецов к Подмонастырной, к Подмонастырям. Кха. И дивное дело: известно, становятся в две стены супротив друх-друга, в одноей – одно сословие, в другоей – друго. Классыя на классыю, как по теперешнему, а по тогдашнему-нашенскому чернь на бель, бель на чернь, а в сирядине – мальчишки орудують: ет уж дрожжи, штоль, аль порох, аль сено-солома-сухощепье для пожога, для раззодора, для взокипенья, для дразнильново делу, сссобаки их ешь! Кха. А стены стоять да важно, ждуть да скушно, годять да без думы, кык дым без огню, кык мысля без словес, кык баба без груди-заду, а мужик без причинного месту: легченный. Кха. Но видитя, ето с виду, а внутрях у их вся препарация готова – и кровь горить, и руки чешутся, и шарик работаить-котится – но всё подо льдом, по облагородному абнакновенн-уставу. Ну ет ребятишк’ то пособачуть, их вдостоль позадорють, попортють воздух – тады стена со стеной перекликнутца паначалу маленько: иэээой, стянааа!! – Чивооо вам – рудяново винааа? – Ет перебросютца по чину: йорнической, подкулашной, потм запевкой-дразнилкой-втяжкой-запалом, потм, заплачкяй и ешшо – раззадоркой на смех – и опять стануть тихо-смирно-неколебимо – и опять мальчишки в сиридине как закипять, как черви сущии, как чиртиняты, инно и драчкю начнуть примерно до болятки до сукрови – как, ет, кровь по носам закраснея у ребят – пппашло-о, тоды стена на стену и пайдеть ходом, кек леди́ны в ледолом и бой опочнетца и встреча произайдёть в рукопашь – тута и события расцветёть кык черёмуха-яблыня, кода нада.

И вот, видитя – в одноей стенке чернь-чернь, массыя, мужички-хрестьяне, их сословия, слободы да окрестности вкупе идуть на другую состену – на бель, на знатную сословию, на купечество-мищанство, на городскую аснову-папо́ру, тоисть голь-шмоль на шахер-махер, беднота-служба-работа на хозяив-оспод-богачей володельцев в единственный кулашный день имеет волю д’ охоту д’ развличению, д’ ярь-хмель-щур-уррр-уххх!!!

И тода разговлятца сею махинацею и событием розрешено и даже приписано обычаем: пажалте и бббейте в охоту. Кха.

А типерче низвинити – дома у мине недосуг-хозяйство, блоха на аркани да вошь на ципе, так вить и им хозяин требуитца для порядку, придётца итти дела делать. А вам, миласливой государь, остальныи доскажуть, аль сами что вобразитя на лёгких харчах т’. Прощенья просим. Нада-с.

12 часов, четверть первого, через час второй час. Гаххх, хххаааахх!! Туб-турубтубббы! Бах, бах, бах. Гоооооо-ооооо!! Гоооо-о-о! Гахххх, ааах, хххаа! Нннууу, вввввы-ы-вввыы. Еееий, ввы ннуллии што заснннуул-лиии!! Бук, бук, бббаккк … Гоооо! Шшшеввеллиссь, ннне спииии!!!

Не к спанью дело: тумаки, кулаки, маслаки, пальцы вместе, пальцы врозь, ногами в пинки, лбами в лбы, затылок о затылок – бьются бойцы на совесть, на люббительскую раззадоррр!! Эк, эк, эк, эк! Кхххгаа! Хххэк, хххак – как топором в мясо, в кость, в грудь, в бока, в спиньё, в жопы о, да и в причинные места на смерть или на вечное уродство.

Уххххх, эхххх!!!

И великое диво в стене, где белая кость остервенела в воине с чорною: эн, эн, эн, эвввв-а воннына, фигурка в поддёвке на лисьем-сьем меху в рукавичках-птичках дерётся пуще великана эх, садит, эк, катит, эх, эх, эхх, дарит кулаками великими-кими, словно два сливошника-горшка, росту два вяршка, кхха-а!! ан, ал-мал золотник да ддорог, вот те и для чёрной-кости; для стяны противной чорной мужичий – какоууй ворог.

Ворог то, меж прочим, вон какой ворох: лицо – блин обрумяненный, брови соболии обременённыи, гла́зы – бруллианты не стразы, груди – две белыи горки, паче снегу, горячей аду пылу и зад переду́ супротивенник, нну и ннноги, ги-и, – кконнни! рррысаки!!

А весь ворох тот в поименных Тяпкатаньских Гильдейских списках вон кекой синицей записан: – Жена 2-ой гильдей купца Ахгаркова Фёкла Феодорна 42 лет …

Ет они и сопственной своей персоной на кулачках биются, дддда!! Виддали чюду?

А туто и здрительная рать собирается, прям’ прёт: вон и Василиск Ванч, вон и Иованвасилитч, вон и Никанорваныч и Линид Иваныч Чудилины прибыли к прибыли што: Василиск т’ косолапец незаможной, Иованвасильч ни дирутся из-за почечуя, Никонор – етот очень умственный, оттого хлипок – зашибуть, ну, а Линид – порочносердный: хлапаны порасклеились: дорявыи19.

Тут ещщо и Ван Ваныч Мельников дирехтор цирку с супругой: мадамой Алисой, прямо народной актрисой несравненной, рождённой, не сотворённой, и изумительной: от пантомины «Хведра» и «Два Сержана» до