После медового месяца. Как обратить семейные конфликты на пользу отношениям - Дэниел Уайл

Внезапно поступок Фрэн с мороженым обретает смысл. Ее желание съесть все до последней ложки – не просто нарушение заповеди, но одновременно подсказка. Моя цель в этой главе – показать, как новейшие заповеди вмешиваются в ход наших мыслей и не дают нашим чувствам подсказать решение. Существует четыре главных объяснения, которые мы даем своим поступкам, руководствуясь новейшими заповедями. Эти объяснения мешают там воспользоваться нашими чувствами как подсказками. Я опишу их на примере небольшой истории.

Джуди и Том женаты, обоим около 25 лет. Расстроенная ссорой с Томом накануне вечером, Джуди обращается за советом к четверым людям, каждый из которых придерживается одной из четырех моделей объяснения.

Джуди навещает свою соседку по имени Люси, которая живет этажом выше, и делится с ней своими неприятностями:

Каким образом Люси пришла к этому заключению так быстро и почти без доказательств? Она опиралась на объяснение, связанное с недостатками характера. Люси «просканировала» то, что рассказала ей Джуди, в поисках недостатков характера. Раз Том не готов поступиться собственным комфортом, чтобы доставить радость Джуди, значит, он думает только о себе.

Версия «Недостатки характера» тесно переплетается с новейшими заповедями. По сути, эти заповеди не что иное, как набор возможных дефектов личности, выраженных в краткой форме, из которых выбирается самый подходящий. В данном случае Люси опирается на заповедь 2 (не быть эгоистом).

Версию «Недостатки характера» можно применить к лю– бым отношениям и обстоятельствам. Если бы Люси услышала ту же историю от Тома, она могла бы сказать:

Что бы мы ни делали, наши поступки всегда можно объяснить недостатками характера. Не хочет вступать в брак – значит, боится брать на себя обязательства. Состоит в браке – значит, бежит от одиночества. Поступление в вуз можно рассматривать как проявление безответственности и лени – нежелания найти настоящую работу. Отказ от высшего образования в пользу работы кто-то тоже сочтет признаком безответственности и лени – человеку не хватает здорового честолюбия. Объясняя любые поступки недостатками характера, мы отказываемся от конструктивного мышления. По сути, Люси заявляет: Том и Джуди не могут поладить, потому что он эгоист, а она слишком любит все контролировать. В этом все дело, и выход один: они должны перестать вести себя подобным образом.

Возможно, ошибка Джуди в том, что она ищет совета у непрофессионала. Что, если обсудить ситуацию с психотерапевтом? Неплохая идея, хотя результат, вполне вероятно, будет тем же, ведь многие психотерапевты разделяют стиль мышления Люси. Они анализируют поведение клиентов в поисках недостатков характера – эта манера отлично передана в следующей шутке:

«Если пациент приходит на прием к психологу заранее, значит, у него повышенная тревожность. Если опаздывает – враждебно настроен. А если появляется вовремя, значит, страдает навязчивым состоянием».

Но давайте вернемся к нашей героине. Разговор с Люси не принес Джуди облегчения, поэтому во время перерыва на кофе позже тем же утром она рассказывает о ссоре с мужем коллеге Кену.

Совсем как Люси, Кен молниеносно выдвинул объяснение, но другого рода. Причина в том, что он придерживается другой готовой версии. По его мнению, что бы ни случилось, мы бессознательно сами хотели этого. Если Джуди расстроена поведением Тома, значит, он хотел вывести ее из себя.

Сторонники объяснения «Ты сам этого хотел» убеждены, что окружающие получают некое скрытое вознаграждение от своих неприятностей. Вот что они, по сути, имеют в виду: «Люди думают, что не хотят, чтобы с ними случалось плохое, но на самом деле этого желают. Мы всегда получаем то, что хотим. В этом мире нет жертв, только преследователи».

Должно быть, Джуди тоже получила то, на что рассчитывала, размышляет Кен. Может, она сама и подстроила всю эту историю. Отказ Тома танцевать был нужен ей прежде всего как предлог для осуществления своего плана – закатить истерику, отчитать Тома и показать ему, кто в доме хозяин. (Правда, Кен не открывает Джуди эту часть своих размышлений. Ему ведь с ней, в конце концов, еще работать.)

Вернувшись после перерыва на кофе, Джуди продолжает тоскливо слоняться по офису. Кен разочарован тем, что его слова не ободрили Джуди. Он приходит к выводу: Джуди, должно быть, сама хочет быть несчастной. Депрессия, размышляет он, – это потакание своим слабостям в высшей степени, и она наслаждается жалостью к себе.

Тайную цель можно увидеть в чем угодно. Если парализованной женщине не удается встать с инвалидной коляски после того, как знахарь пытался вылечить ее наложением рук и молитвами, он может заявить, что некоторые люди сами не желают излечиваться. Болезнь нужна им для привлечения внимания. Если жена не в состоянии тут же уйти от мужа-насильника, который ее избивает, подруга или друг может предположить, что ей, должно быть, нравится, когда ее бьют. Кто знает, возможно, она получает удовольствие при мысли, что может довести его до белого каления в любой момент, когда пожелает. А может, ей нравится думать, что она остается уравновешенной, в то время как муж теряет всякий разум.

Люси обвиняет окружающих в недостатках характера, а Кен – в том, что у них есть тайные способы заполучить то, что им нужно. Но скрытые мотивы, которые, по мнению Кена, нам присущи, сводятся к типичным недостаткам характера и нарушениям новейших заповедей. Например, окружающие кажутся ему доминирующими (заповедь 13) или манипуляторами, которые заставляют других заботиться о себе (заповедь 1), или любителями пожелать себя (заповедь 11).

Объяснение в стиле «Ты сам этого хотел» наглухо сковывает наше мышление: эта версия не признает за окружающими права устанавливать побудительные причины собственного поведения. Приверженцы подобного способа мышления убеждены, что люди ни за что не признаются в своих подсознательных мотивах. Вот почему эти мотивы, прежде всего, и являются подсознательными: мы не хотим в них признаваться. Джуди ни за что не признает, что затеяла спор, чтобы показать Тому, кто главный в их отношениях. Она никогда не признает, что скорее предпочтет погрязнуть в жалости к себе, чем откликнуться на попытки поднять ей настроение. Невозможно обсуждать с окружающими их тайные мотивы.