Долгожданное счастье - Шотни Сент-Джеймс

— Рэйчел!

— Я всегда мечтала побывать на Шетлендских островах, — радостно сказала она. — Фредди, будь любезна, изучи этот вопрос.

И Рэйчел быстро скрылась в толпе, оставив мужа и литературного агента в изумлении глазеть друг на друга.

— И что теперь? — одновременно спросили оба.

На протяжении всего пути к Шетлендским островам разговор об их несуразном браке не возобновлялся.

Они приехали в аэропорт Гатуик, оставили взятую напрокат машину и улетели в Абердин, в Шотландию. Там они успели на вечерний паром, следовавший к островам. В суматохе сборов у них не было времени обдумать и обсудить ситуацию.

Роб и Рэйчел быстро разложили свой багаж в крошечной каюте и поспешили на палубу, посмотреть, как Абердин и его пригороды исчезают вдали. Делать было совершенно нечего, и между ними повисло гнетущее молчание.

Какое-то время они любовались чайками, летевшими за паромом, но сырой, холодный ветер вынудил их вернуться в каюту. Сквозь иллюминатор они наблюдали за сумерками, окутывавшими неспокойное Северное море, и за тем, как предзакатное солнце окрашивало белую пену волн в нежно-розовый цвет.

— Очень красиво, верно? — сказала Рэйчел. — Но все же страшновато.

— Это одно из самых бурных морей в мире. Мои слова подтвердит любой, чья работа связана с этим морем. — Когда-то Роб работал над пособием по географии морей и океанов, и описания грозного Северного моря оставили у него неизгладимое впечатление. — Оно имело огромное влияние на наших предков. Без сомнения, их непоколебимый характер сложился в результате этого влияния.

— Конечно. — Рэйчел перевела взгляд на волнующееся море. — И в то же время тогда все было гораздо проще.

— Проще?

— Да. Я имею в виду их существование. В те времена, когда жизнь проходила в борьбе, им было некогда заниматься самооценкой. Люди благодарили судьбу за то, что они имеют, и не горевали о том, чего у них нет.

— О-о-о, можно подумать, что ты серьезно размышляла над этой проблемой.

— Так оно и есть, — сказала Рэйчел. — Я думала о нас, о нашей жизни. — Она вздохнула. — Если бы я была женой рыбака, у меня бы не было времени для смятения. Я бы просто вязала свитера.

— И варила бы уху, — усмехнулся Роб. — Может быть, свежий морской воздух повлиял таким образом на твои мысли?

— Может быть, — согласилась она с грустной улыбкой.

Разговор возобновился за обедом. Они сидели вдвоем за маленьким столиком, и в окно не было видно ничего, кроме черного неба без единой звезды.

— Как ты думаешь, что доказала та наша ночь в «Тенистом береге»? — спросила вдруг Рэйчел.

Роб, занятый бараньей отбивной, удивленно взглянул на нее:

— Ну и что же мне думать?

— Не знаю. Потому и спрашиваю.

— Я надеялся, происшедшее означало, что мы все еще нужны друг другу.

— А не думаешь ли ты, что тебе удалось заставить меня вновь полюбить тебя после той романтической сцены?

— Мне это удалось?

— Да, но тогда я думала, что это твоя идея.

— Черт! Фредди была права. Я не совершил ничего из ряда вон выходящего, а ты восприняла это так, будто получила в подарок горы драгоценных камней.

— Ты что же, ничего не понимаешь? Нет, понимаешь! Или по крайней мере я думала, что понимаешь. Я верила, что все чувства исходят от тебя, из глубины твоей души. А оказалось — все это Фредди.

Слушая Рэйчел, Роб с каменным лицом смотрел на свой обед: у него пропал аппетит — то ли из-за упреков жены, то ли из-за беспрерывной качки. Он отодвинул тарелку.

Несколько часов спустя они лежали на своих койках, расположенных одна напротив другой, и из темноты до Роба донесся голос Рэйчел:

— Мне так же горько, как и тебе, Роб.

— Зачем тогда ты решила отправиться на Шетленды?

— Чтобы быть подальше от всех, почувствовать себя в одиночестве.

— В одиночестве со мной?

Последовала долгая пауза. Когда Рэйчел заговорила, в ее голосе звучала нежность:

— Да.

Зашуршали простыни, потом послышался глухой стук и восклицание Роба: «О-ох!»

— Что случилось?

— Я хотел сесть и ударился головой о потолок. Неужели в этой крошечной стране все рассчитано только на лилипутов?

— А с чего тебе пришло в голову садиться? — невольно рассмеялась Рэйчел.

— Хотел перебраться к тебе. Здесь мне скучно и одиноко.

— Ну, иди. Только береги голову.

Через мгновение Роб перебрался к Рэйчел и пристроился с ней рядом. Он обнял ее за плечи, а она уютно свернулась возле него.

— Скажи, что любишь меня, Роб.

— Ты же это знаешь.

— Но я хочу слышать это, — мягко сказала Рэйчел. — Я этого хочу больше всего на свете. И это мне очень нужно. Смешная штука — наша жизнь. Большинство людей считает, что, имей они деньги, все остальное образуется само собой. Вот мы, например. Мы стали богаче, чем могли себе представить, но я не стала счастливее и с теплотой вспоминаю дни, когда мы оба еле-еле сводили концы с концами, получая более чем умеренную зарплату. — В темноте она подняла к нему лицо. — Я понимаю, это звучит эгоистично, Роб, но я не хочу стареть, не зная по-настоящему, любишь ли ты меня… а если любишь, то за что и как сильно. Мне нужно услышать это от тебя, я должна видеть твои глаза, чувствовать твою искренность, когда ты произносишь эти слова. Или тебе все это кажется глупым?

— Нет, это совсем не глупо, — ответил он, стараясь казаться спокойным, а на самом деле очень расстроенный тем, что она не замечала, как сильно он ее любит. Он готов был сделать все, чтобы доказать свою любовь. Все… только не сказать о своей любви вслух.

— Там, в Миннеаполисе, ничто меня не отвлекало от одиночества, и я думала, что знаю, чего хочу, — бормотала Рэйчел. — Но потом мы поехали в это путешествие, и, постоянно находясь с тобой рядом, я оказалась совершенно сбитой с толку. Иногда мне приходила мысль, что будет ужасной ошибкой, если мы окончательно разорвем наши отношения. В тебе так много доброго, Роб, так много того, чем можно восхищаться. Не глупо ли все время твердить о качествах, которые тебе несвойственны?

Он тоже так считал, но удержался и не сказал об этом вслух. Он понимал в глубине души, что сейчас не время для легкомысленных слов или поступков.

— Но с другой стороны, — продолжала она, — если я не могу добиться от тебя того, что мне больше всего нужно, не предаю ли я себя, свои идеалы?