Куда светит Солнце. Поэмы и пьесы - Дмитрий Николаевич Москалев

затей их чада, и против них же тоже,

Затеять свадьбу сына зрелого с богатою купеческою дочкой,

Поставить на капризах, прихотях любви тем точку.

Уехать прочь с подножия вулкана,

Подальше удалиться морем от коварного и злого великана.

III

Ты знаешь, нежный друг, как время льётся и часами

Голубки ворковать готовы, вечно любоваться небесами,

И звёздами в ночи, зарёю утренней, и летним зноем,

Когда любовный сон им не даёт покоя.

Так шли деньки в окрестностях Помпеи,

И не нашлось стихии злее,

Чем недр, поистине, и яростных, горячих,

Природою своей коварною, не спящих.

До августа любовью мучился старик,

Подглядывал красавицу, писал ей стих,

И так не смог её в свои чертоги заманить,

Раз ревностью воспламенив, поник.

Отмщенье путь он выбрал для себя,

Его мечта и цель в надеждах высока,

Как высока и далека его Юнона,

Решил старик, напасть, явиться и сорваться с лона.

Вниз кубарем летя,

И разрушая, не творя,

Решил порушить и деревни, города,

Завоевать царицу, дочерь бога!

И вот, ступив, на земли плодородные, его нога,

Топтать и рушить начала,

Что дорого так было,

И что так любящих манило.

Сбежал Олег к своей любимой,

Из под венца его далёко конь унёс,

И так один лишь глупый пёс

Своим таким же глупым лаем до ушей людей донёс,

Что молодец, позор, ради любви в порыве страсти снёс.

Меж тем чернел всё дым с горы,

И лишь до времени, поры,

Исчадье ада, и его пары́

Всё нарастали в виде пепла,

Отнюдь, влюбленных, чрез великие труды,

Любовь всё крепла.

Горел и жертвенный огонь,

В жаровню заносили мощи,

Огонь лишь согревал жреца ладонь,

А он не знал, не ведал дикой злобной мощи!

Не ведал старец сил стихий,

Они ему казались незнакомы, не ведал он интриг лихих,

И лишь к забвенью ночи,

Он катастрофу горожанам напророчил.

Неаполь, спал, как спал и Рим,

Когда Везувий зев открыл,

И поглотил Помпеи.

IV

Везувий, славный в мере старец,

Раскрыл сокровища сердец и в ларец

Он запустил костлявую руку́,

И чтоб доставить муку

Сбежавшему, от отчих, жениху,

Послал красавицу, из пепла, восковую,

Да таковую,

Что одурманила б любого,

Как грешного, так и святого

Неолла смотрит так сурово,

Ей пронзительный и томный взгляд,

Из тела душу может вытянуть, связать,

И с легкостью, так, право,

Сбить и с верного пути,

Но, мальчик мой, ты уж не дай себя очаровать

Не дай себя использовать и взять.

Ей тела, ду́ши, как Суккубу, мало,

Она своею красотой пленяла

Мужчин высоких и суровых,

И нежных юношей ранимых, робких,

И разбивать сердца не уставала,

Душить, пленять мужское данное начало.

И может быть, начать с начала -

Ей бы всё же не пристало,

Но если страсть её воспламенит,

Отдайся ей, так уж и быть!

Неолла, охает, и стонет,

Свои же мысли прочь долой и гонит,

Её тепло и рук и губ,

И шёлковый платок не груб,

Манящим жаром согревают,

Она им шею обвивает.

Неолла точно знает,

Зачем она играет

С любовью в сладострастие и грех,

И чтобы им насытиться вовек,

Всё обращает в смех.

Неолла:

— В постели нежной, и в напитке упоённом,

Горит страстей огонь геенны,

Возьми меня красавец, не стесняйся,

Отдайся в руки мне, отдайся!

Олег:

— Сам дьявол вытащил тебя наружу,

И наградил манерой похотливой и небрежной,

Но красотой изысканной, наружной,

Околдовать меня решил, с ума свести,

И думает, что мне от пут измены не уйти,

Но я хочу его надежды развенчать,

Своим поступком дать понять,

Что милую мою ему уж не отнять!

Так убирайся прочь,

Ты адское отродье, меня речами не морочь!

Катись к чертям, маши хвостом пред ними,

Пусть сами тешатся и наслаждаются твоими яствами гнилыми.

И растеклась де́вица потоком змей,

Тлёю обратилась, мухами и вшами,

И стала мумии мертвей,

И между швами

Вонзилась в плоть Олега,

Спасла его, с небес слетевши, Вега,

И утро пепельного снега.

Путь указав, Венера,

Вела Олега в ту пещеру,

В которой с вечера его ждала любовь и вера.

VI

Поникла тень и день поник,

Вершину озаряет блик,

Ольгерда, ждёт, стоит,

Ещё душа томиться и горит.

Ольгерда:

— О, сон! Тебя ждала я не смыкая глаз,

Один лишь раз,

И задремала,

Но вспомнила тебя, и разметала

Все сновидения, и враз

Проснулась, заметалась,

Но мне Венера повстречалась

На небосклоне,

Тогда я и тебя, увидела на склоне.

Олег:

— Пора!

Едва ль дорога нам преграждена!

Сгораю я и таю, когда смотрю в твои глаза,

Над головами нашими гнетущая и страшная заря

Играет с нашим разумом, пленит его и затмевает,

И Аполлон один лишь знает,

Насколько разливается моя река любви,

Но ты не уходи, Ольгерда, подожди,

Одна лишь ты затмила солнце,

Не пепел, и не дым

Среди равнин,

А ты! Ты небо мне прикрыла,

Ты крылья ястребу лучами подпалила.

И ястреб этот устремившись вниз на скалы,

Грохочет через тучи жалости своей и юного стыда,

И падает туда, где ломятся и винные подвалы,

Пасутся тихие стада.

Ольгерда:

— Не тот ли ястреб, устремясь во мглу,

Готов и пташку певчую терзать,

Клюв свой испачкать, не боясь, в крови, в пуху

Закончить тем её борьбу

С превратностями леса,

Играть и рвать,

Как бессердечный злой повеса?

Олег:

— Готов я душу подарить губителю и вору,

Чтоб ясному поддаться взору,

Раздать несметные богатства,

Раздать все земли, царства,

И нищим ноги целовать, обнять и бедняка,

Единственно лишь для того чтоб все незримые века

Смотреть, глаз не сводя, лишь на тебя.

Ольгерда, ты моя краса!

Во имя добрых чувств, я буйство крови обращу на пользу,

Умерю я безумие своё и пыл,

Но, умоляю, убежим!

В неведомые страны,

Где заживут разлуки раны.

Смотри, корабль из бухты ли отплыл?

Успеем мы взойти на судно,

И боги захотят, мы не пойдём ко дню

Кормить акул, то к завтрашнему дню,

Какой в мечтах уже давно храню,

Сыграем свадьбу!

Ольгерда:

— Из ромашек и лепестков

Сотку я свадебное платье,

Украшу голову венцом,

Но перед матерью, отцом

Не получу благословенье.

Олег?

— О, сон или веденье?

Благословенье мы получим от богов,

Едва ли сядем на корабль и освободимся от оков

Предубеждений и господских пут,

И боги нам с Олимпа ниспошлют

Своё великое веленье -

Нежное и слабое творенье.