Стэнли Кубрик. Американский режиссер - Дэвид Микикс

На первоначальном этапе работы над сценарием Кларк отмечал в своем дневнике: «Стэнли пришла в голову дикая идея сделать слегка педерастичных роботов». В конечном итоге эти роботы превратились в компьютер ХАЛ[155]. На роль ХАЛа Кубрик пригласил канадского актера Дугласа Рейна, потому что, по его словам, голос Рейна звучал «покровительственно и асексуально»[156]. ХАЛ странным образом производит впечатление чего-то одновременно успокаивающего и враждебного – именно такое сочетание кажется как нельзя более подходящим для привычного нам сегодня вторжения технологий в повседневную жизнь. Сейчас в продаже есть виртуальный ассистент Alexa, который выглядит и звучит в точности как ХАЛ; впрочем, как кто-то пошутил, едва ли ему стоит доверять контроль над механизмом подъема гаражных ворот.

В центре одновременно безмятежной и тревожной «Космической одиссеи» – до странного человеческая чувствительность компьютера, играющего одну из главных ролей в средней части фильма наряду с астронавтами Дейвом Боуменом и Фрэнком Пулом (Гэри Локвуд), которые отправляются на Юпитер, чтобы исследовать источник сигнала, испускаемого найденным на Луне монолитом. ХАЛ одновременно и главный злодей в фильме (когда он решает убить астронавтов, чтобы обеспечить успех миссии), и высший образец жертвенности (когда Боумен отключает его). Съемка в фильме по большей части сделана с такого ракурса, что повествование ведется с точки зрения ХАЛа – с точки зрения этого красного глаза, тихонько пульсирующего, как сердце.

ХАЛ умеет читать по губам – именно так он узнает о плане астронавтов отключить его от питания – и идентифицирует эмоции. Он даже в некотором роде философ. Вот данное ХАЛом замечательное определение хорошей жизни, звучащее так, словно оно взято из написанной каким-нибудь технарем книги о нравственном самосовершенствовании: «Я делаю себя максимально полезным, и я полагаю, именно к этому стремится любое разумное существо». «Действительно ли он испытывает подлинные чувства – думаю, на это трудно будет ответить», – говорит Дэйв интервьюеру Би-би-си, и ХАЛ это слышит.

Эгоистичность ХАЛа основана на его репутации безупречного существа. Он – воплощение идеального разума, который станет кумиром для людей будущего. Но в нем также заложена очень человеческая черта: когда он лжет и его ловят на этом, он чувствует себя виноватым. ХАЛ не может понять, что должно иметь приоритетное значение: его вина за то, что он обманул своих коллег-людей, или его долг перед начальством НАСА, которое заставляет его лгать.

Ложь, на которой попадается ХАЛ, – это поворотный момент фильма. ХАЛ говорит Дэйву, что у него есть сомнения относительно миссии; Боумен проницательно отвечает: «Ты работаешь над отчетом по психологии экипажа», правильно догадавшись, что ХАЛ только притворяется сомневающимся, чтобы проверить надежность своих коллег-людей. ХАЛ признается Дэйву, что действительно изучал психологию экипажа и, похоже, испытывает облегчение от того, что его разоблачили. Однако затем ХАЛ внезапно меняет тему, сообщая о неисправности оборудования, которого на самом деле не существует. Это типичная реакция зеркальных нейронов, и она наводит на мысль о сходстве ХАЛа с несовершенными людьми, склонными ошибаться. Компьютер чувствует себя виноватым, потому что ему поручили шпионить за теми самыми существами, по образу и подобию которых он создан, и эта работа требует, чтобы он говорил неправду. В этот момент ХАЛ вдруг трансформируется из верного робота-помощника в человека, который, как и мы, способен предать своих друзей. Он вкусил плод познания добра и зла, его единственный глаз раскрылся. ХАЛа охватывает паника, и он выдумывает ложь про неисправность в оборудовании, потому что инстинктивно хочет показать себя виноватым и таким образом доказать свое эмпатическое сходство с людьми, о которых печется.

Когда Боумен и его товарищ по экипажу Фрэнк Пул обнаруживают ошибку ХАЛа, они решают отключить его, и ХАЛу приходится бороться за выживание, убивая членов экипажа, начиная с Фрэнка и трех спящих астронавтов, которые должны были проснуться, когда корабль приблизится к Юпитеру. Компьютер говорит себе, что он должен уничтожить своих коллег не потому, что хочет жить, а ради миссии, которая слишком важна, чтобы подвергнуться опасности со стороны людей. Теперь он лжет самому себе и тем самым становится еще более похожим на нас.

Эти моменты фильма «Космическая одиссея 2001 года» подчеркивают разительный контраст между переходом Смотрящего на Луну в новое состояние первобытного человека, несущего окружающим смерть, и переходом ХАЛа в более продвинутое, но не менее смертоносное состояние. Кубрик предполагает, что эти две трансформации роковым образом связаны, однако их различие оказывается более значительным, чем сходство. Когда Смотрящий на Луну проламывает костью череп своего соперника, это не вызывает у него ни стремления дать произошедшему рациональное объяснение, ни чувства отрицания – а ХАЛ проявляет и то, и другое.

Компьютер у Кубрика становится человеком, потому что осознает свое собственное сходство с человеком, а затем яростно реагирует против него. Для обезьян убийство было свободой, ключом к новой эпохе. Но ХАЛ, высокотехнологичный разум XXI века, убивает хитрым, коварным способом: сначала отправляет Фрэнка дрейфовать в открытом космосе, а затем запирает Дэйва снаружи космического корабля, отказываясь открывать двери грузового отсека.

Дэйв, столкнувшись с жестоким ХАЛом, ведет себя как шахматист. Эту великолепную сцену Кир Дулли отыгрывает блестяще за счет очень тонких, едва заметных мимических движений.

«Открой двери отсека, ХАЛ. Ты слышишь меня, ХАЛ?»

Когда ХАЛ отвечает Дэйву, мы слышим что-то новое в его голосе. Он намеренно абстрагировался от сочувствия, как это делал в XX веке каждый шрайбтишмердер, «убийца за письменным столом»: «Ответ утвердительный, Дэйв. Я тебя слышу», – говорит ХАЛ. И добавляет: «Прости, Дэйв. Боюсь, я не смогу этого сделать», – голос компьютера звучит здесь мечтательно, отстраненно.

Дэйв в этот момент – средоточие всех эмоций одновременно. Ярость, решимость, разочарование, страх, нерешительность отражаются на обычно бесстрастном лице Дулли, когда ХАЛ отказывается открыть двери отсека. И все же этот человек, отважный и изобретательный, побеждает компьютер и становится футуристическим Одиссеем, проходя через аварийный шлюз.

Кубрик побуждает нас задать себе важнейший вопрос: захотят ли незримые инопланетяне, стоящие за монолитом, принять столь обуреваемое тревогами существо, как ХАЛ, или они предпочтут обычного человека, Боумена? Фильм заставляет прийти к выводу, что точно так же, как Гомер предпочитает Одиссея всем его соперникам, богам и полубогам, Кубрик и Кларк в своей «Одиссее» отдают предпочтение Боумену, который в конечном итоге перерождается в Звездного ребенка.

Герой Кубрика Боумен, в отличие от героя Гомера, сам кажется наполовину инопланетянином в своей невозмутимой компетентности. Правда, голос Дэйва срывается, и он ощущает укол сочувствия, когда расстроенный ХАЛ, вспоминая свое собственное рождение в лаборатории в Урбане, штат Иллинойс, поет нетвердым голосом Daisy Bell[157], но, несмотря на это, он продолжает отключать ХАЛа. Слыша эту песню, как и Der treue Husar, которую пела Кристиана французским военным в «Тропах славы», нельзя не прослезиться, но Дэйв ни на секунду не теряет сосредоточенности. Во время монтажа Кубрик сократил диалог так, что за всю сцену Дэйв произносит только две короткие фразы: «Да, я хотел бы услышать ее, ХАЛ. Спой ее для меня»[158].