Пламя любви - Барбара Картленд

Наступило короткое молчание.

— Все эти предсказатели любят наводить тень на плетень, — шутливо сказал наконец Майкл и отпустил ее руку.

Моне показалось, что он хотел о чем-то еще спросить, но решил промолчать.

Быть может, не понимал, почему, живя на яркой стороне, она в то же время пребывала во тьме уныния? Что ж, она могла бы ответить, что по крайней мере здесь гадальщик не ошибся.

В то время она была глубоко несчастна.

Как она ненавидела Египет! И однако в памяти ее он остался яркой, красочной страной: золотые, пропитанные солнцем пустыни, голубое сверкание Нила, легкая дымка жары в воздухе и далекое мерцание миражей, поднимающихся от горячих песков.

Ей вспомнились пронзительные крики туземцев на верблюдах, вопли арабских мальчишек, дерущихся в пыли, вечерние призывы муэдзинов, созывающих народ на молитву с вершин стройных минаретов, и еще — неразлучная со всем этим тоска, бесконечная досада, желание бежать…

Тряхнув головой, Мона повернулась к окну.

— Ладно, хватит о прошлом, — проговорила она. — Эта тема на меня тоску наводит. А о будущем гадать — еще тоскливее. Может быть, пойдем прогуляемся?

— Уже поздно, — ответил Майкл. — А кроме того, в зале нас ждет чай, и я хочу тебя кое с кем познакомить.

— С кем? — с любопытством спросила Мона.

— С моей тетей, — ответил Майкл. — Она приехала ко мне погостить. Закрыла свой лондонский дом и теперь объезжает всех племянников и племянниц.

— Звучит внушительно. И какая она?

— Я бы сказал, типичная тетушка.

— Правда? Может, мне лучше сбегать домой, переодеться во что-нибудь кружевное и сиреневое?

— Ты и так хороша, — успокоил ее Майкл, пристально взглянув на ее юбку из клетчатой шотландки и короткую бобровую шубу.

— Что ж, любопытно будет с ней познакомиться, — заметила Мона. — Странно, почему-то мне не приходило в голову, что у тебя много родни.

— Звучит довольно обидно, тебе не кажется? — проворчал Майкл.

— Ох, какие мы чувствительные! А по-моему, это комплимент. Я своих родственников всегда терпеть не могла.

«Кроме одного, — шепнуло ей сердце. — Кроме одного».

Майкл открыл дверь, и они вышли в просторную гостиную. На столике перед большим открытым камином, рядом с которым на стальной подставке для дров лежала целая поленница, был накрыт чай.

За столиком сидела женщина — небольшого роста, с тщательно уложенными седыми волосами. Руки ее, порхающие над чайными чашками, блистали кольцами.

С первого взгляда она казалась старушкой; со второго взгляда Моне пришли на ум слова: «Женщина без возраста».

Она держалась с безупречным достоинством; однако, уже здороваясь с ней, Мона обратила внимание на огонек любопытства в ее выразительных глазах и на вдумчивый проницательный взгляд.

— Тетя Ада, — проговорил Майкл, — это леди Карсдейл, о которой я тебе столько рассказывал. Мона — миссис Уиндлшем, моя тетушка.

— Добрый день! — проговорила тетушка Майкла. — Много о вас наслышана… и не надо так на меня смотреть, уверяю вас, я слышала только хорошее! Терпеть не могу людей, которые сразу этого не уточняют! «Я о вас много наслышан», — говорят они, и собеседник вынужден гадать, что они такое слышали и не следует ли ему позаботиться о том, чтобы опровергнуть эти толки.

Мона рассмеялась.

— В наших краях обо мне немало сплетничают, — ответила она, — и я вовсе не уверена, что говорят только хорошее. Майкл вам не рассказывал, что в Литтл-Коббле меня считают чем-то вроде заблудшей овцы?

— Ничего подобного, — ответила миссис Уиндлшем. — Он мне говорил, что вы замечательная красавица, и, должна вам сразу сказать, я с этим совершенно согласна.

— Благодарю вас, — ответила Мона. — Вы очень добры ко мне. Майкл, можно мне вон тот пончик?

— Пожалуйста. Только, может быть, после таких комплиментов тебе лучше не есть сладкого? — улыбнулся он. Затем, передав блюдо с пончиками тетушке, добавил: — Услышав, что ко мне приехала погостить тетя, Мона собралась бежать домой и переодеться в сиреневое и кружевное.

Миссис Уиндлшем от души рассмеялась.

— При словах «тетя Майкла Меррила» люди вечно воображают себе какую-то суровую старуху в корсете и с турнюром, — ответила она. — Должно быть, что-то в нашем Майкле вызывает у них такие ассоциации!

Мона рассмеялась, а Майкл проворчал:

— Ну вот, началось! Теперь вы обе объединитесь против меня. Так нечестно! Тетя Ада, я-то ждал, что хотя бы вы будете ко мне добры.

— Добра? — переспросила тетя Ада. — Давненько никто не просил меня быть доброй! В наше время это не принято. Все ждут друг от друга высказываний смелых, неординарных, остроумных, но никак не добрых. Не правда ли, леди Карсдейл?

Мона уже поняла, что тетушка Майкла ей нравится. Несомненно, эта женщина умна и проницательна, знает свет, умеет тонко подмечать человеческие слабости и смешные стороны, и в то же время в ней чувствуется какое-то мудрое спокойствие.

«Хорошо, когда у тебя есть такие родственники», — подумалось ей.

— Расскажите мне, что у вас здесь творится, — продолжала между тем миссис Уиндлшем. — Вы же знаете, мужчин бесполезно расспрашивать о том, что за люди их соседи. Майкл может сообщить их имена и адреса, рассказать, кому сколько лет и у кого сколько детей, но о том, как и чем они живут, знает не больше, чем справочник «Кто есть кто» — на редкость нудное чтение, по-моему!

— Моя тетя интересуется людьми, — объяснил Майкл. — Как иные собирают марки или фарфоровые безделушки, так она собирает коллекцию характеров. В ее лондонском доме кто только не бывает! Один раз я там встретил настоящего убийцу.

— Кого же это? — озадаченно спросила тетушка. — А, поняла, о ком ты. Нет, дорогой мой, уверяю тебя, ничего страшнее поджога он не совершал. — Она повернулась к Моне: — Майкл прав: я обожаю изучать людей. Это мое увлечение, можно сказать, страсть. На мой взгляд, это куда интереснее, чем читать книги.

— И зачастую куда дороже обходится, — вставил Майкл.

Тетушка улыбнулась:

— Ты о том бойком юноше, что уговорил меня вложить деньги в несуществующие золотые прииски? Ну что ж поделаешь, за удовольствия приходится платить. Да и не думаю, что на этот прииск я потратила намного больше, чем вы, молодые люди, тратите на букеты и театры для своих дам.

— Ну, к Майклу это не относится, — рассмеялась Мона. — Когда ему хочется покутить, он покупает себе корову или новый трактор. Согласна с вами, миссис Уиндлшем, — я тоже считаю, что удовольствия стоят того, чтобы за них платить. Однако не могу сказать, что интересуюсь всеми людьми без разбора. Иные из них, на мой вкус, просто тошнотворны.

— Так ведь это в них и интересно! — подхватила миссис Уиндлшем.