Цветы любви - Элис Шарп

Он делал ей так больно… Разве он не видел ее слез, когда сказал, что пришел попрощаться? Разве не видел отчаяния и любви в глазах? Разве не понимал, что хотя бы одному из них надо признать очевидное?

— Ты всего лишь большой, сочный кусочек запретного плода. И больше ничего.

Он казался ошеломленным, и на секунду ей захотелось вернуть все обратно; но она делает все более-менее так, как должно быть. Она уезжал, она нет. Она будет жить по-старому, как всегда. Сейчас ей хотелось, чтобы все закончилось, чтобы он уехал и исчез из ее жизни.

— А ковбой был другой вишней?

Ковбой?

— Ты имеешь в виду Кельвина?

— Так это был тот самый Кельвин?

— Да. И он не вишня, скорее, вишневая косточка. — Больше она не могла выносить. — Ну, спасибо, что пришел. До свидания, будь счастлив и все такое.

Прежде чем она поняла, что сказала, он повернулся и вышел.

Джон предполагал, что поедет домой через центр города, напрямик, но в последнюю минуту решил сделать крюк и заехать на пляж. Он уже попрощался со всеми в ветеринарной клинике и по дороге заскочил в винную лавку посмотреть, как там Кики и ее котенок. Он обнаружил, что они живут в уютном кошачьем домике под прилавком, а миссис Пуллман ушла от мужа.

Лично он считал, что Фред Пуллман сделал правильный выбор — кошки бывают гораздо более преданными и любящими, чем некоторые женщины. Например, Трина. О, ради бога…

Судьба сыграла с ним злую шутку. В Беверли-Хиллз Трина подходила ему. Как может женщина так измениться за несколько недель? Он чувствовал себя почти виноватым перед Ноланом.

Он думал обо всем этом, устало гуляя по дюнам вдоль неспокойного океана — один раз прилив даже настиг его. Джон побежал. Две прошедшие недели, борясь со своими желаниями, он каждый день бегал трусцой по пляжу, и занятия спортом всегда успокаивали его. Сегодня, после тяжелого прощания с Лорой, ему было нужно снять напряжение, прежде чем он сядет в машину и поедет… домой.

Домой.

Лора. Из всех женщин, которых он встречал, она вернее других умела вывести его из себя.

Пробежав милю или около того, он увидел сухое бревно и растянулся на нем. Пора было возвращаться к машине, но теплое солнышко и свежий ветер, треплющий волосы, разморили его.

Беспорядочно думая обо всем подряд, он пытался отвлечься от главного — Лоры.

Лора и ее треклятые вишни! Лора и ее упреки, что он спрятался от себя за спиной Трины. Лора и ее слезы.

Лора. Все время Лора. С того момента, как они встретились в больнице и начали препираться.

Боже всемогущий, что же он будет делать без нее?

Те слезы. Что же они значили? Как бы она отреагировала, если бы он поцеловал ее? Правда, он не мог этого сделать, не мог целовать женщину, которая не будет ему принадлежать, — такой боли в груди ему не выдержать. Чтобы перестать хотеть ее, надо уехать из Ферн-Глена — это был единственный выход.

По крайней мере, Джон надеялся, что это сработает. Приезд Трины не вернул его к прежней жизни, на самом деле произошло обратное. Такое ощущение, будто она изменилась после его отъезда — стала пустой, поверхностной и капризной.

Она была не такой, как Лора. Не насмешливой, но саркастичной. Не такой желанной, что от одного взгляда на нее он не мог дышать. Не такой раздражающей, что он хотел поцеловать ее, чтобы заткнуть ей рот.

Поцеловать, чтобы заставить слушать, поцеловать, чтобы…

Поцеловать, потому что Джон не мог представить себе, каково это — не целовать ее. Поцеловать, чтобы доказать, что они просто не могут друг без друга.

Неожиданно он понял: правда все это время шла за ним, как туман над пляжем, — спокойно, но неуклонно.

Правдой была Лора.

Лора. Все началось и закончилось… Лорой.

Джон почувствовал себя лучше. Наконец он понял себя, понял, чего хочет от жизни. Из его груди вырвался громкий смех, тело сотрясалось.

Подбежав к машине, вздрагивая от каждого звука чайки, он прокричал громко, как мог:

— Трина не изменилась, идиот! Изменился ты! Ты!

Лора крутилась в магазине как белка в колесе. Мама с папой уехали из города, а бабушка была вся в мечтах по поводу медового месяца. И Лора наняла женщину по имени Глория, которая стояла за прилавком и общалась с покупателями. Сама же Лора была ответственна за доставку цветов и составление букетов.

От доктора Рида она узнала, что Джон вернулся в Беверли-Хиллз, чтобы разобраться с финансированием и приобрести долю в компании. Она надеялась, что со временем доктор Рид перестанет рассказывать ей об успехах Джона. Она была совсем не уверена, что сможет вынести даже упоминание о его новой пассии. Нет, точно нет.

На ум часто приходили слова матери: иногда лучше действовать так, как подскажет сердце.

Неужели так важно, чтобы она отреставрировала этот цветочный магазин? Если ее родственники потеряют свои сбережения, будет ли в этом ее вина? Не из-за нее начались эти финансовые проблемы, так почему обязательно она должна приводить все в порядок?

На эти вопросы не было ясного ответа. Конечно, ее родные не хотели, чтобы она жертвовала своим счастьем ради их магазина, но магазин уже во многом стал ее детищем, она не может оставить его: из-за этого родители понесут большие убытки, и, даже если Лора не будет виновата в этом, все равно она чувствует ответственность.

Но для нее это не только деньги.

А что, если она продаст магазин и переедет в Беверли-Хиллз? Захочет ли Джон жить с ней? Они расстались совсем даже не мило и не доброжелательно: она была груба и вспыльчива, он — упрям; она наговорила ему отвратительных вещей, и он ушел.

Просто интересно, что она будет делать там? Все деньги, полученные за лилию, уйдут на то, чтобы снимать квартиру. Ей придется работать в чужом магазине и забыть о своих мечтах. И проблема оранжереи. Где она найдет оранжерею? Разве в Беверли-Хиллз вообще есть оранжереи?

Стоит ли любовь к Джону всех этих жертв?

Конечно, стоит, но он ни разу и не заикнулся про любовь. Он никогда не просил ее с ним уехать и лишь мельком обмолвился о том, чтобы навестить ее.

Однако… кто обвинил его в том, что он прячется от себя за спиной Трины? Как она опустилась до такого?

Лора мстительно воткнула маргаритку рядом с побегом папоротника. Это она пряталась — за ложь Кельвина, за дезертирство отца. Она боялась начинать все сначала потому, что было слишком больно возвращаться с небес на землю. Она пряталась от себя. Было легче и безопаснее жить в тени.

И одиноко…

Звякнул дверной колокольчик, и Лора ждала, что Глория поприветствует очередного посетителя, а потом вспомнила, что та еще не пришла. Сложив цветы в кучу, она вышла из подсобки и увидела человека в униформе, везущего на тележке три больших коробки.