Успеть до полуночи - Рекс Тодхантер Стаут

Зазвонил телефон. Я машинально снял трубку, забыв, что мне велено переместиться. Властный мужской голос не просил, а приказывал, и я, прикрыв трубку ладонью, повернулся к Вулфу:

– Бафф. Сейчас лопнет. Ему нужны вы, и только вы.

Он потянулся к своему аппарату. Я остался на месте.

– Ниро Вулф слу…

– Это Бафф. Ваш телефон прослушивается?

– Нет, насколько мне известно. Полагаю, лучше думать, что нет, так же как мы думаем, что успеем закончить разговор раньше, чем на нас упадет ядерная бомба. В противном случае жизнь превращается…

– Я не смог дозвониться до Хансена, потому звоню вам, – перебил Бафф. – У меня в кабинете полиция, лейтенант Роуклифф. Я звоню из соседнего. Говорит, одна из наших финалисток, Сьюзен Тешер, получила утром по почте ответы на последние пять вопросов. Но сначала он спросил, сколько у нас было экземпляров с ответами, и я сказал ему то, что мы говорили всем: насколько нам известно, листок с ответами существовал в единственном числе и лежал в депозитном сейфе. О том, что Гудвин снял копию, речи не шло. Но раз эта финалистка получила ответы по почте, полиция считает…

– Минутку, мистер Бафф. Утром, кроме нее, еще три финалиста получили письма с ответами, и я думаю…

– Еще три! Тогда… кто же их отправил?

– Не знаю. Не я и не мистер Гудвин.

– Где экземпляр Гудвина?

– В моем сейфе, во внутреннем ящичке. Там, куда его положил Гудвин и где он и должен лежать. Подождите минуту, он проверит.

Я положил свою трубку на стол, подошел к сейфу, открыл дверцу и набрал четырехзначный код внутреннего замка. Замок щелкнул. Открыв вторую дверцу, я увидел поверх документов листки из своего блокнота. Я взял их в руки, убедился, что там все четыре листка, положил на место, захлопнул внутреннее отделение, запер внешнюю дверцу.

– Здесь, – ответил я Вулфу, вернулся к столу и поднял трубку.

Вулф сказал:

– Мистер Бафф? Экземпляр мистера Гудвина, который все это время находился в моем личном сейфе, на месте. Сейчас у меня находятся миссис Уилок и мистер Янгер, а также звонил мистер Хири, сообщивший, что к нему в компанию приехал мистер Роллинз. Вы слышали об этом?

– Да. Он позвонил Ассе. Мы с ним как раз собирались вам звонить, и тут пришел этот детектив. Что там насчет встречи?

– Сегодня в девять вечера я жду у себя всех заинтересованных лиц. Мистер Гудвин намеревался…

– Это подождет! – рявкнул Бафф тоном человека, привыкшего руководить. – Что делать с полицией? Мы им солгали. Мы сказали, что не знаем ни о каких других экземплярах, кроме того, что лежит в сейфе. Я только что повторил лейтенанту эти самые слова. Он сидит в моем кабинете и ждет. Что я должен делать?

– Что ж… – Вулф принялся рассуждать. – Вы солгали не под присягой. Полиции, если речь не идет о слушаниях в суде, множество свидетелей много раз говорили неправду, в том числе и я. Право на ложь во имя собственных интересов – важное право, и применяется оно часто. Однако в нашем случае полиция расследует дело об убийстве, и тут число экземпляров становится крайне важным. Если до этого момента, обнаружив вашу ложь, они проявили бы недовольство, то теперь, если ее сейчас не раскрыть, они придут в ярость, когда об этом узнают. Советую немедленно рассказать все как есть.

– Признать, что мы все солгали?

– Естественно. Ваша ложь не прикрывала преступления, и потому наказания за нее быть не может. Если тот, кто солгал, достаточно умен, чтобы понять, когда нужно признаться, и знает, как это преподнести, все будет в порядке. Теперь о сегодняшней встрече…

– Об этом поговорим позже. Я позвоню.

Бафф отключился. А Вулф положил трубку на место, сдвинул аппарат в сторону, поджав губы, выдохнул из себя воздух струйкой точно вниз, туда, где между жилеткой и брюками виднелась полоска его желтой рубашки, откинулся, как обычно, на спинку кресла и закрыл глаза.

– Вы, конечно, знаете, – сказал я, – что теперь мы будем не одни.

– Ничего не поделаешь, – пробормотал он.

Поскольку телефонные номера ЛБА и «Черчилля» я уже выучил наизусть, в блокнот я заглянул, только чтобы найти там номера телефонов журнала «Часы» и офисов Хири и Хансена. После чего отправился в кухню, где Фриц укладывал бараньи сердечки в кислое молоко с пряностями, спросил у него разрешения воспользоваться его телефоном и взялся за дело. Четверо – Уилок, Янгер, Хири и Бафф – уже получили приглашения, а позвонить и напомнить я собирался позже. Роллинз тоже наверняка знал о встрече, но это нужно было проверить. Двоих я поймал на месте одним звонком, зато на остальных ухлопал кучу времени. Четыре раза за сорок минут звонил мисс Гертруде Фрейзи в номер 1814 в отеле «Черчилль» и не дозвонился. Три раза впустую набирал номер Рудольфа Хансена, но он хотя бы сам потом позвонил и, конечно же, потребовал Вулфа. Я отказал и стоял намертво, а он отказался от приглашения, но я уже понял, что он ни за что это не пропустит. Поймал я и Хэролда Роллинза, и тот ответил мне одной фразой, коротко и ясно – что придет, – и отключился.

Сьюзен Тешер была еще та штучка. Сначала в «Часах» сказали, что она на совещании. Потом сказали, что ее уже не будет. Я попросил позвать к телефону мистера Кнудсена, который высокий и костлявый, но тот вышел. Попросил мистера Шульца – высокий, широкоплечий, – но тот был занят. Спросил, нельзя ли пригласить мистера Хиббарда – высокий и тощий – из юридического отдела. Вот ему я и сообщил про встречу, добавив, что, если сегодня вечером мисс Тешер не явится к мистеру Вулфу, завтра утром она может столкнуться с fait accompli[1], вполне отдавая себе отчет в том, что, как адвокат, он теперь вряд ли проигнорирует мое приглашение, поскольку с человеком, который знает слова вроде fait accompli, нужно считаться. Когда я начал в очередной раз набирать номер мисс Фрейзи, в дверь позвонили. Я отправился в прихожую, посмотреть, кого принесло, после чего открыл дверь в кабинет. Вулф и ухом не повел.

– Стеббинс, – объявил я.

Он открыл глаза:

– По крайней мере, лучше, чем мистер Кремер. Пригласи сюда.

Я пошел, отпер дверь, распахнул и сказал радушно:

– Здравствуйте. Мы так долго вас ждали.

– Могу поспорить, так и есть.

Он прошествовал мимо меня и мимо вешалки и снял шляпу уже в кабинете. Когда я закончил возиться с замками и вернулся, он стоял перед Вулфом возле его стола и заканчивал фразу:

– …копия списка ответов, которую Гудвин снял в среду. Где она?

Если бы вы хотели узнать Пэрли Стеббинса с худшей стороны, вам следовало бы посмотреть на него у Ниро Вулфа. Он сам знает и сам видел тому подтверждения, которых было множество, что Вулф круче, чем они с Кремером, вместе взятые, и по своей образованности, и по опыту, но Пэрли не может и не желает с этим смириться. Потому говорит он здесь слишком громко и слишком быстро делает выводы. Я видел его в работе с разными типами, и там у него голова и язык были на месте, так что знаю, он совсем не дурак. Он терпеть не может визиты к Вулфу и потому приходит всегда сам, а не сваливает на других.