Саломея. Танец для царя Ирода - Валерия Карих

По мере продвижения в глубь грота темные стены и синяя вода вдруг осветились серебристым светом.

Над застывшей водной гладью возвышалась освещаемая факелами широкая прямоугольная плита, на которой стояли три величественные скульптуры: бога Нерея, грозного Посейдона и Венеры. Они олицетворяли собой справедливость и спокойствие, гнев и милосердие, бурю человеческих страстей и любовь…

Как только лодка показалась в светлом проеме, три рабыни-финикиянки в коротких прозрачных туниках приблизились к краю плиты, оживленно переговариваясь. Когда стало возможно различить их лица, Ирод увидел, что они хороши собой и юны. Темные волосы девушек были уложены в косы, на головах красовались венки из белых роз. Возле статуи Венеры Ирод заметил клетку с голубями и две большие корзины. В одной лежали раскидистые ветви священных миртовых деревьев, а в другой – красные яблоки и гранаты.

Когда лодка причалила, Тиберий первым взобрался на платформу и помог Ироду подняться, после чего подошел к статуе Посейдона, преклонил колено, опустил седую голову и замер. Какое-то время все почтительно дожидались, когда принцепс поднимется. Наконец он встал и перешел к скульптуре Венеры. Обернувшись, подозвал Ирода:

– Ты тоже можешь подойти, наместник Галилеи.

Факел освещал бело-розовую мраморную скульптуру неравномерно. И благодаря такой причудливой игре света и тени она казалась живой. Одна рука богини была изящно приподнята вверх, словно она только что поправила корону заплетенных кос, другая же свободно и вольно опущена вниз. Каждая линия скульптуры, каждая черта лица воплощала вечную и непостижимую тайну жизни, ее плодородие.

Богине поклонялись многие народы: гордые эллины, этруски, критяне и римляне. Сам Цезарь посвятил Венере-победительнице храм, считая ее прародительницей рода Юлиев. Она была одновременно и богиней любви, и благодетельницей супружеской жизни, и богиней плодородия и цветущих садов, вобравшей в себя все женские начала – земное и божественное.

Финикиянки недавно омыли скульптуру водой, и на мраморных плечах блестели капли воды.

– Удивительная скульптура. Одна из самых прекрасных… и самых моих любимых, – проникновенно произнес Тиберий. В его голосе появились несвойственные ему теплые нотки. – Она создана греческим скульптором.

Ирод с удивлением посмотрел на Тиберия.

– Да, да. Это произведение незнакомого грека, не римлянина. Искусство не знает границ. И у меня нет предрассудков на этот счет. Греческие художники более других народов обладали пониманием прекрасного, даже более, чем мы, римляне. Наши скульптуры и фрески более грубые, простые. Они не такие благородные, как у греков. Но это не значит, что у наших мастеров нет понимания, как нужно в произведениях искусства изображать великое. Хотя эта богиня и мраморная, но она живет, потому что мастер, который ее высек, имел волю и талант, чтобы заставить ее жить. В ней есть правда жизни. И она кажется мне воплощением идеала, совершенной женщины, которую мы, мужчины, порой ищем всю свою жизнь… но, увы, не находим. В ней соединились красота, доброта, мудрость, любовь и сострадание. Впрочем, однажды я уже нашел такую женщину. Нашел… и, к сожалению, потерял. На нее похожа моя первая жена, бедная моя Випсания.

Тиберий грустно вздохнул и замолчал, думая о своем. Потом продолжил:

– Я мало знаю о богах иудеев. Расскажи мне о них. Хочу понять, почему иудеи пытаются поднять восстание против римлян. Что побуждает их к этому?

– Самый почитаемый иудейским народом и грозный бог – Яхве. Верховный бог Элоах – глава совета богов. Иудейский народ считает его творцом неба и земли. Баал – бог земледелия. Ашера – небесная царица, великая владычица и праматерь всех богов – для иудеев имеет огромное значение. Хотя мне кажется, что богиня Астарта, олицетворяющая, как и Венера, любовь и плодородие, больше похожа на нее, – ответил Ирод.

– Я видел изображения Ашеры и Астарты на фресках и в книгах. Их лики показались мне грозными и безжалостными. Почему? – расспрашивал Тиберий.

Ирод не уловил во взгляде трибуна желания принизить значение ханаанейских богов – только интерес исследователя, и охотно пояснил:

– Иудейский народ прошел через много испытаний, кочуя по бескрайним сирийским пустыням. Чтобы сохранить свою целостность, иудеи вынуждены подчинять жизнь строгим правилам. Кто, как не боги, помогают людям выжить в суровых условиях пустынь? У Яхве грозный нрав. Ашера – его супруга. Думаю, что она переняла свой грозный облик от Яхве. Первосвященники считают, что несчастья обрушиваются на их народ из-за измены великому Яхве.

– Вот почему иудеи отказываются приносить жертвы на обрядах в мою честь! – воскликнул Тиберий. – Этот кочевой народ до сих пор не признал мою божественную власть. Ирод, я поставил тебя следить за исполнением римских законов во вверенной тебе провинции. И я обвиняю тебя в том, что ты нарушил данную мне присягу!

– Будь справедлив, трибун! Клянусь тебе, я всегда был и буду предан тебе и Риму! Рим – великая империя. И по праву царствует над миром. В Галилее объявился предатель. Когда вернусь, я найду и жестоко накажу смутьяна, – воскликнул тетрарх и замолчал. Его самолюбие было задето. Однако он не стал больше оправдываться, понимая, что любое слово может быть истолковано неправильно и навредить. Если цезарь решит казнить его, он не станет слушать никаких оправданий.

– Хорошо, – ответил Тиберий.

Он оглянулся на девушек и сделал им знак начинать.

Финикиянки вынули из корзин миртовые ветки и подошли к Венере. Они медленно и плавно танцевали вокруг скульптуры. Потом ускорили движения. Все быстрее заскользили по каменному полу босые ноги танцовщиц. Одна из них приглянулась Ироду больше остальных, и теперь он наблюдал только за ней.

Казалось, время остановило течение… Поддавшись захватившему их круговороту сильных эмоций, люди не замечали ничего вокруг. И только прекрасная каменная Венера понимающе улыбалась, глядя на живых и грешных людей со своего каменного пьедестала…

– Послушай, Аркадия, – говорила Саломея молоденькой рабыне, которая старательно причесывала ее волосы, – хорошо ли ты закрепила ожерелье? В прошлый раз оно соскочило прямо во время пира, и стражникам пришлось обыскать всех рабов. Один из них спрятал его в карман, очевидно, считая, что теперь оно принадлежит ему.

Она сидела перед овальным зеркалом в тяжелой золотой раме. На Саломее был надет голубой с золотыми узорами кетонет[10], стянутый по талии красиво вышитым поясом с золотыми застежками.

Было раннее утро. Лучи солнца только-только прогнали за горизонт рваные серые облака. В воздухе пока еще ощущалась легкая свежесть в преддверии полуденной жары.

– Не волнуйся, госпожа. Я хорошо закрепила. А что потом случилось с тем рабом? – не удержалась и полюбопытствовала Аркадия. Она перестала расчесывать шелковистые пряди и приготовилась слушать.