Саломея. Танец для царя Ирода - Валерия Карих

– Нет! – испуганно выкрикнул Ирод. – Как думаешь, кто мог это сделать? Разве у меня здесь есть враги? Что, если это слуги Тиберия, и он решил таким образом расправиться со мной? А если это не он, в таком случае он обвинит меня. Нет! Надо все сделать быстро и тихо. Кастула уже не вернешь. А нам надо поскорее выбираться с этого проклятого острова.

Тетрарх тоскливо посмотрел на Закарию, ища защиты. В душе у Ирода стремительно нарастало уже знакомое беспокойство и пожирающий разум, волю и тело чудовищный страх. Ощущение опасности охватило его. Пальцы на руках заледенели, взгляд стал тревожным.

Увидев, как быстро тетрарх погружается в болезненное состояние, Закария молча поднялся, принес из спальных покоев теплое покрывало и, как заботливая няня, накинул его Ироду на плечи.

Спустя несколько часов тело несчастного Кастула было предано земле. Закария сразу поспешил на базар, где принялся терпеливо и настойчиво расспрашивать торговцев и ремесленников о загадочном индусе. Однако его расспросы не увенчались успехом. Никто не смог толком рассказать о нем.

В течение нескольких дней Ирод не покидал стен гостиницы, борясь с душевным расстройством. Он не вставал с постели, чувствуя слабость и разбитость во всем теле. Голова его постоянно болела, смутные видения, странные образы вновь окружали его, не давая больному мозгу отдохновения. Закария ухаживал за тетрархом, как за ребенком. Это принесло свои плоды.

Однажды вечером к ним прибыли воины Тиберия и привезли приглашение посетить принцепса на вилле Юпитера.

На следующий день, когда солнце было в зените, из гостиницы выехали два богато одетых всадника в сопровождении охраны. Это были Ирод и Закария. Приступы душевной болезни на время отступили. И Ирод не хотел вспоминать о смерти Кастула и о том, что был сильно болен.

Они быстро пересекли центральную часть города, потом грязные и тесные городские окраины и, выехав в поле, поскакали по белой пыльной дороге на восток – туда, где находилась главная резиденция Тиберия.

Поначалу их взгляд то и дело натыкался на прячущиеся среди садов и распаханных угодий одноэтажные каменные строения. Однако по мере удаления от Капуи привычный сельский пейзаж сменился буйно разросшимися под горячим солнцем зарослями черноствольных лавровых деревьев и небольшими рощицами кедров, среди которых, стремясь в лазурную высь, то тут, то там виднелись одинокие стрелы сосен.

На пути всадникам попадались густые заросли оливковых и миртовых деревьев, секвой и олеандров. Уютные и душные полянки, окруженные вечнозелеными пихтами и низкими кустами, манили и притягивали взгляд. Хотелось погрузиться в их таинственную и мягкую тишину, упасть на густую влажную траву и долго, бездумно лежать, забыв обо всем. Здесь текла своя, неподвластная времени и незаметная человеку жизнь.

Сквозь раскидистые ветви сверкала синева – море, сливающееся на линии горизонта с более светлым небом, на котором не было облаков. На склонах горы, на которой расположилась самая любимая вилла Тиберия, росли знаменитые ливанские кедры, простирающие свои могучие, покрытые голубоватой хвоей ветви ввысь.

Всадники осторожно поднимались по узкой извилистой дороге на вершину горы. Спустя время галилеяне очутились перед внушительными дубовыми воротами, прикрепленными к высокому забору с помощью вычурных массивных бронзовых петель. В тени кипарисов паслись чьи-то распряженные лошади. На земле в ожидании хозяев сидели или лежали рабы.

Навстречу всадникам выбежал темнокожий раб-привратник с курчавыми волосами и торопливо распахнул перед ними ворота. Перед галилеянами во всей красе предстал белокаменный дом Тиберия, который ничуть не уступал лучшим резиденциям в Риме в роскоши и убранству.

Мужчины очутились в большом атриуме[8] с белым мраморным бассейном посередине для сбора дождевой воды. Полы атриума тоже были из мрамора, но уже другого, редко встречающегося в природе черного цвета. С одной стороны атриум, спрятавшийся за колоннами из тиволийского мрамора, окружал сад, где росли могучие олеандры, лавры и самшиты. Между деревьями виднелись статуи богов. Возле статуй стояли три полуобнаженные девушки и плавно покачивали телами в такт мелодии, которую они наигрывали на флейтах. До мужчин донесся чарующий аромат цветов: фиалок, нарциссов, гибискусов, плюмерий, ирисов и орхидей, высаженных в круглые белые чаши.

Миновав атриум, галилеяне очутились в коридоре, пол которого был выложен из мозаики и драгоценных камней, привезенных из Александрии: агата, оникса, бирюзы и изумруда. Благодаря проникающему в помещение солнечному свету мозаичный пол с вкраплениями белого мрамора и разноцветного стекла играл, заставляя людей замирать от восторга. Рисунок, созданный мастером, изображал любовные игры людей и мифических созданий: фавнов, сатиров и нимф. Сцены охоты посреди фантастически красивых пейзажей поражали воображение.

Ирод с Закарией присели на низенькие широкие скамейки, стоящие возле круглой беломраморной чаши, в которой журчал небольшой фонтанчик. Они сняли сандалии и положили их в деревянный ларь на гнутых ножках в форме львиных лап.

Темнокожий раб поклонился и, опустившись на колени, принялся омывать ноги Ирода ароматной водой из широкого серебряного кувшина, после чего долго массировал и умащивал благовониями его икры и натруженные ступни. То же он проделал и с ногами Закарии. Встав со скамеечек, мужчины направились дальше уже босыми.

В напольных мозаиках по всей длине коридора гармонично сосуществовали необычные обитатели морского дна, множество растений, цветов и птиц. Стены были украшены не менее причудливо. Из полутемного пространства возникали многочисленные фрески, изображающие бои гладиаторов, сцены из военных сражений и соревнования на колесницах. При этом стены и пол не выглядели чужеродными по отношению друг к другу. Перемежающиеся на них картины создавали целостный образ окружающего мира. Контрастным было убранство внутренних помещений, которое они с любопытством разглядывали, идя по коридору. Где-то висящие на бронзовых цепях лампионы горели довольно тускло, намеренно создавая полумрак и подчеркивая скромность и простоту. А где-то, напротив, яркий свет, падающий из золотых или серебряных лампионов, создавал праздничное настроение и говорил об изысканности вкуса хозяина дома.

В центре личного кабинета Тиберия гости увидели внушительный стол из редкого вида мрамора с дорогими письменными принадлежностями, высокий стул и множество табуреток. С потолка к столу спускалась золотая цепь, на которой был подвешен золотой лампион. На стенах, украшенных фресками на тему военных сражений, висели перекрещенные острые мечи. Мебели было мало, но вся она была из дорогого красного дерева, украшена инкрустациями из слоновой кости, бронзы и позолоты. Обогревался кабинет с помощью жаровни в виде коня. В специально отведенном месте на тяжелом постаменте возвышался огромный деревянный сейф для хранения денег, окованный бронзой, вокруг на высоких бронзовых канделябрах висели светильники. Рядом стояла бронзовая статуя довольно грозного вида эфиопа. В своих могучих металлических руках эфиоп держал меч, который при необходимости можно было легко вынуть из ножен.