Звонок за ваш счет. История адвоката, который спасал от смертной казни тех, кому никто не верил - Брайан Стивенсон

Жена Уолтера Минни Белль Макмиллиан и его дочь Джеки терпеливо ждали, пока я подъеду к огромному дому в Рептоне, стоявшему у главной дороги, ведущей в Монровилл. Уолтер говорил, я пойму, что подъезжаю к нужному месту, когда миную район винных магазинов на границе между округами. Монро – «сухой округ»{43}, там запрещено продавать любые алкогольные напитки; но ради удобства жаждущих граждан несколько винных магазинов отмечали границу с округом Конека. Дом Уолтера стоял всего в паре миль оттуда.

Я свернул на подъездную дорожку – и меня поразила царившая на участке разруха; это был дом бедной семьи. Переднее крыльцо держалось на трех шлакоблоках, ненадежно уложенных друг на друга под деревянным настилом, уже начавшим гнить. Голубые оконные рамы отчаянно нуждались в покраске, а самодельная лестница, никак не прикрепленная к дому, обеспечивала единственный доступ внутрь. Двор был завален брошенными автомобильными деталями, покрышками, частями сломанной мебели и другими обломками. Прежде чем выйти из машины, я решил надеть свой поношенный костюмный пиджак, хоть и заметил чуть раньше, что на обоих рукавах не хватало пуговиц.

Минни вышла из передней двери и принялась извиняться за плачевный вид двора, пока я осторожно поднимался на крыльцо. Она гостеприимно пригласила меня в дом; за ее спиной маячила молодая женщина лет двадцати.

– Давайте я соберу вам поесть. Вы же весь день пробыли в тюрьме, – предложила хозяйка дома. Минни выглядела устало, но в остальном оказалась точно такой, какой я ее и представлял, опираясь на описания Уолтера и собственные догадки по нашим телефонным разговорам – терпеливой и сильной. Поскольку адвокаты штата обыграли связь Уолтера с Карен Келли, сделав ее частью своих доказательств в суде, рассмотрение дела далось Минни особенно тяжело. Но было похоже, что она по-прежнему неплохо держится.

– О нет, спасибо! Я благодарен вам, но, право же, все в порядке. Мы с Уолтером перекусили, когда разговаривали.

– Да у них там и нет ничего, кроме чипсов и лимонада! Давайте-ка я приготовлю вам что-нибудь сто́ящее, – настаивала она.

– Вы очень добры, и спасибо вам за это, но я и вправду не голоден, – отказался я. – Я знаю, что вы тоже целый день были на работе.

– Ну… да, у меня двенадцатичасовые смены на заводе. Начальство не хочет ничего слышать о твоих делах, твоих болячках, твоих нервах, о нагрянувших гостях из другого города и, конечно же, о твоих семейных проблемах. – В ее голосе не слышалось ни гнева, ни озлобленности – только печаль. Она подошла ко мне, мягко взяла под руку и неторопливо повела в дом. Мы сели на диван в захламленной гостиной. Разномастные стулья были завалены кучами бумаг и одежды; игрушки внуков были разбросаны по полу. Минни села совсем рядом, почти навалившись на меня, продолжая тихо говорить:

– На работе тебе велят быть на месте, как штык, и хочешь не хочешь, а приходится идти. Я пытаюсь помочь ей выучиться, – она кивнула в сторону Джеки, сочувственно смотревшей на мать, – а это дело нелегкое.

Джеки пересекла комнату и села рядом с нами. Уолтер и Минни несколько раз рассказывали мне о своих детях – их звали Джеки, Джонни и Бут. После имени Джеки всякий раз с гордостью добавлялось: «Она в колледже». Я мысленно и не называл ее иначе – только Джеки «она-в-колледже» Макмиллиан. Всем детям было уже больше двадцати лет, но они по-прежнему поддерживали близкие отношения с матерью и стояли за нее горой.

Я рассказал женщинам о своей встрече с Уолтером. Минни несколько месяцев не приезжала в тюрьму и, похоже, была благодарна, что я туда регулярно наведываюсь. Кратко объяснив им процесс апелляций, я сказал пару слов о следующих шагах в деле. Они снова подтвердили алиби Уолтера и сообщили мне о слухах, в последнее время ходивших вокруг дела об убийстве Моррисон.

– Я полагаю, сам старик Майлз Джексон это и сделал, – решительно заявила Минни.

– А я думаю, что это новый владелец, Рик Блэр, – возразила Джеки. – Все знают, что под ногтями у той девушки нашли кожу какого-то белого. Она боролась с тем, кто убил ее.

– Что ж, мы докопаемся до истины, – заверил я, стараясь, чтобы мои слова прозвучали уверенно. Но учитывая, что я прочел в копии судебного протокола, мне казалось крайне маловероятным, что полиция предоставит мне для ознакомления свои доказательства или позволит просмотреть документы и материалы, собранные на месте преступления. Даже в протоколе поведение работников правоохранительных органов, которые вели расследование по Уолтеру, производило впечатление полного беззакония. Они посадили Макмиллиана в тюрьму для смертников, когда он еще был только задержанным, до суда; поэтому я опасался, что они не станут скрупулезно следовать требованию закона и не предоставят мне все доказательства невиновности, которые могли бы помочь доказать непричастность моего подзащитного к убийству.

Мы проговорили намного больше часа – точнее, они говорили, а я слушал. Было очевидно, насколько сильно травмировали обеих женщин эти восемнадцать месяцев после ареста Уолтера.

– Суд был хуже всего, – говорила Минни. – Они просто игнорировали все, что мы говорили насчет того, что Джонни Ди был дома. Никто не объяснил мне, почему они это сделали. Почему они это сделали? – Она подняла на меня глаза, словно действительно верила, что я мог дать ей ответ.

– Весь этот суд строился на лжи, – сказал я. Прежде я опасался выражать такое радикальное мнение, разговаривая с родственниками Уолтера, поскольку недостаточно изучил дело, чтобы быть полностью уверенным, что в нем нет других оснований для вынесения ему приговора. Но чтение судебных протоколов возмутило меня до глубины души, и сейчас я чувствовал, что этот гнев возвращается. Гнев не только на несправедливость, допущенную в отношении Уолтера, но и на то, каким тяжким бременем она легла на все афроамериканское сообщество. Каждый человек в этой бедной чернокожей общине, разговаривая со мной, выражал безнадежность. Вынесение одного несправедливого приговора поразило отчаянием всю общину и не могло оставить меня равнодушным.

– Одна ложь за другой, – продолжал я. – Людям скормили столько лжи, что к тому времени, как все вы начали говорить правду, им просто было легче поверить, что врете именно вы. Даже я расстроился, читая протоколы суда, и могу только догадываться, какие чувства это вызвало у всех вас.

Зазвонил телефон, и Джеки подхватилась с места, чтобы ответить. Она вернулась через пару минут.

– Эдди сказал, что люди начинают волноваться. Они хотят знать, когда он приедет.

Минни поднялась и оправила платье.

– Что ж, наверное, нам следует туда поехать. Они ждут вас целый день.