Любовник богини - Елена Арсеньева

— Он мой слуга, — произнес магараджа медовым голосом, вкотором, впрочем, ощущалась изрядная примесь меди. — Я его хозяин. И я волен вего жизни и смерти.

К то муже…

Василий прикусил язык. Эта речь была ему понятна.

Он тоже был хозяином, тоже был волен в жизни и смерти своихрабов. Конечно, он их не убивал, нет, не убивал, но насчет изрядной порки ни укого позволения не спрашивал. Так что зря он всей тяжестью своего негодованиянавалился на этого коротышку с кольцом в носу. Невежа, ну невежа, истинныйрусский медведище! И магараджа ничего не обязан ему объяснять. Однако жеобъясняет…

— А главное, — продолжил магараджа, — о примерном наказаниидля этой твари меня просила мэм-сагиб Барбара.

Потом, уже гораздо позднее, когда Василий вспоминал этотбезумный день, он понимал, что зрелище, предъявленное ему и Реджинальду, былоодним из самых страшных, виденных им за всю жизнь.

Привели слона, а к его задней ноге привязали длиннойверевкой ногу жертвы. Как ни тошно было Василию глядеть, он все-такивсматривался в казнимого, отчаянно боясь увидеть знакомые черты, узнать тогокрасивого высокого индуса, который таким чудесным образом спас Варе… ну, эту… Былобы ужасно, если бы именно он был обречен на смерть, и за что? За спасениечеловеческой жизни! А за что казнили садовника? Индусы жестоки, как и всевосточные люди, для них жизнь человеческая — даже не копейка, а ломаный грош,однако ни в чем не виноватого, в сущности, человека убивали по просьбе женщины— красивой, прелестной женщины! Вот что не укладывалось в голове Василия, вотчто добавляло ужаса картине, которая и без того была страшной, отвратительной…

Садовник был связан и лежал недвижимо, издавая короткие,едва слышные стоны. Наверное, он был не в себе, потому что не кричал, не молило пощаде. А может быть, заранее знал, что это напрасно.

Тем временем махут — погонщик слона — понукнул громадноеживотное двигаться, и тот сделал первый, очень медленный шаг: слоны ведь вообщевесьма степенны.

Да, все делалось крайне медленно. Слон шел и шел.

Поначалу казнимый не испытывал резких толчков и тащился поземле на спине, раздирая ее в клочья. Теперь он начал стонать громче.

Постепенно махут ускорял ход слона, и тогда, похоже, жертваначала испытывать ужаснейшие толчки, потому что слон раскачивается при ходьбе,а сила его невообразима.

Несчастный кричал, кричал… и вдруг умолк. Потом оказалось,что от удара о землю ему оторвало нижнюю челюсть.

Садовника швыряло из стороны в сторону так, что к завершениюказни его мясо и кости превратились в сплошное бесформенное месиво, котороебросили на съедение воронам — ведь вороны, как и совы, птицы Кали.

А Василий подумал, что эта казнь способна порадовать самоесвирепое воображение. Как жаль, что проклятущая мэм-сагиб не зрела ее! Вот ужпотешилась бы, вот порадовалась! А может быть, содрогнулась бы даже еезакоренелая в жестокости душа. Глядишь, зареклась бы лютовать!

Хотя едва ли. Таких небось ничем не проймешь. НедаромВасилий невзлюбил ее сразу, еще не видя. Ему только невыносимо было вспоминать,как взывал к небесам, моля оставить ее в живых, как прижимал ее к себе, — исердце разрывалось от боли. Пожалуй, камень королевской кобры сыграл оченьмалую роль в исцелении дочери Бушуева (Василию теперь даже имени ее называть нехотелось!). Небось такую змеищу-то не всякий яд возьмет. Та кобра, затаившаясясреди роз, небось сама отравилась и сдохла, цапнув лилейную ручку этой гадины!

Василий покосился на Реджинальда. Его приятель был бледен,однако весьма оживленно болтал о чем-то с любезным хозяином.

Верно, у англичан нервы крепче, а может быть, Реджинальд ужестолько навидался тут всякого, что кожа у него сделалась крепкой, будтослоновья. Правда что, Реджинальд ведь сам рассказывал: взбунтовался у нихкакой-то полк сипаев [19], так они половину мятежников перестреляли, половинупорубили, а зачинщиков привязывали к жерлам заряженных пушек и давали залпы…

Пожалуй, его не Проймешь зрелищем казни какого-то садовника,вдобавок шудры.

И… и он, кажется, вовсе спятил! Просит магараджу, чтобы тотчерез свою супругу передал «очаровательной мисс Барбаре» пожелания скорейшеговыздоровления: ведь завтра чуть свет предстоит возвращение в Беназир.

Пожелания скорейшего выздоровления! Очаровательной мисс!..Да чтоб вас черти-дьяволы побрали!

— Полагаю, леди Агата была бы в восторге от изысканногозрелища, которым нас нынче попотчевали вместо обеда, — со всем возможнымехидством прошипел Василий, улучив минутку, когда магараджа отвлекся от гостей.

— При чем здесь леди Агата? — насторожился Реджинальд.

— При том! — не сдерживаясь более, рявкнул Василий. — Притом, что ей очень понравилась бы трепетная забота о самой кровожадной ижестокосердной из всех женщин в мире. Да я видеть ее не могу больше, этудикарку, а ты слюни распустил. Таких в клетке надо держать, не подпуская клюдям!

Реджинальд бурно, мгновенно покраснел.

— Ты, верно, спятил! — проскрежетал он сквозь зубы. — Натебе на самом лица не было после этого случая в саду, а ведь мисс Барбара едване погибла! Садовник обязан был оградить розу роз веревкой из конского волоса —тогда никакая змея туда бы не заползла. Он этого не сделал — и получил свое,только и всего.

— Знаешь что, — тихо сказал Василий, чувствуя, как кровьотливает от его сердца, — удивительно, что магараджа не велел привести ещеодного слона — для меня.

— Для тебя?! — Бледно-голубые глаза Реджинальда от изумленияедва не вывернулись из орбит. — Но почему?!

4— Потому что, когда твоя мисс Барбара умирала, я ничего немог сделать для ее спасения. Значит, я тоже виновен в ее страданиях, и ещебольше, чем этот бедолага, кашу из которого клюют сейчас хищные птицы.

Значит, меня тоже следовало прикончить!

— Успокойся, Бэзил, — ласково сказал Реджинальд, у которогоуже восстановился прежний цвет лица, а глаза вернулись в орбиты. — Тыпереволновался, ты бредишь.

Разумеется, мисс Барбаре никогда бы не пришло такое вголову. Она ведь не только очень красива и очень богата, но весьма разумна,хотя и несколько эксцентрична, пожалуй.