Money. Неофициальная биография денег - Феликс Мартин

За ответом парламент обратился к Уильяму Лаундсу, ветерану казначейства, недавно занявшему пост его секретаря. Лаундс не только имел обширный практический опыт и громадную сеть контактов в финансовом мире, но также обладал ясным умом и прекрасно знал денежную историю Англии. Подготовленный им отчет мог служить образцом дотошности, логичности, практичности и здравомыслия. Он обнаружил, что аналогичные проблемы несколько раз возникали в позднем Средневековье. Их причиной всегда было одно и то же – падение стоимости фунта стерлингов. Иначе говоря, имела место инфляция, и как следствие росла стоимость серебра, содержавшегося в фунтах, шиллингах и пенсах. Лаундс выяснил, что в прошлом проблема всегда решалась одним и тем же способом: «монетные дворы Англии время от времени в зависимости от обстоятельств шли на увеличение внешней стоимости монет». Другими словами, номинал монет периодически искусственно повышали в соответствии с возросшей ценой содержащегося в них серебра. Лаундс пришел к выводу, что со стороны правительства подобная мера была единственно разумной реакцией – и с исторической, и с логической точки зрения. Падение стоимости денег необходимо признать и поднять цену, которую денежный двор платит за серебро, – или же понизить объем серебра в полновесной, отчеканенной государством монете. Денежный стандарт изменился – фунт стоит меньше, чем стоил раньше. Монетный двор должен смириться с этим фактом – бороться с рынком бессмысленно.

По оценкам Лаундса, для разрешения кризиса достаточно было единократного сокращения содержащегося серебра в монетах на 20 процентов. Королевский монетный двор определял цену на унцию серебра в 62 пенса, однако на момент выхода отчета Лаундса рыночная цена унции составляла 77 пенсов. Следовательно, отчеканенная серебряная крона (в которой содержалось чуть меньше унции серебра) имела номинальную стоимость в 60 пенсов при рыночной стоимости в качестве слитка 77 пенсов. Удивляться, что такие монеты исчезали из оборота, не приходилось. Предложенное Лаундсом решение сводилось к тому, что крона будет содержать только четыре пятых унции серебра стоимостью около 60 пенсов, а значит, не будет никакого смысла переплавлять ее, обрезать у нее края или вывозить ее за рубеж. То есть если рыночная цена серебра не подскочит (чего не ожидалось), то номинальная официальная цена, предлагаемая монетным двором, будет достаточно привлекательной – как следствие, серебряные слитки снова будут ему доступны, и количество монет в обороте восстановится до необходимого уровня. Предложенное Лаундсом решение было разумным, реалистичным и к тому же основанным на исторических прецедентах. К сожалению, его встретил в штыки непримиримый оппонент – самый уважаемый ученый своей эпохи, философ Джон Локк.

Джон Локк: врач, философ и – волею судьбы – теоретик денежной политики

Поскольку он был главным теоретиком новой системы конституционного правительства и главным интеллектуальным хранителем ее принципов, парламент пригласил Локка прокомментировать отчет Лаундса. В декабре 1695 года Локк ответил убийственной критикой и самого предложения, и идей, на которых оно было построено. По мнению Локка, Лаундс исходил из неправильного понимания денег и денежного стандарта. Лаундс рассуждал о деньгах как о чем-то отличном от собственно монет. Это, по мнению Локка, в лучшем случае вносит путаницу в суть дела, а в худшем – вообще является типичной для воротил Сити уловкой – дымовой завесой, скрывающей низменные мотивы. Деньги и есть серебро – не больше и не меньше. «Серебро, – пишет во введении Локк, – это инструмент и мера торговли во всех цивилизованных и занимающихся торговлей частях света», и «эта мера торговли исчисляется количеством серебра, что демонстрирует неотъемлемую ценность серебра как материала». Что же касается денежного стандарта, то здесь все обстоит гораздо проще, чем предполагает Лаундс. «Фунт» – это просто термин для описания определенного количества серебра. Суть состоит в том, что «люди в своих сделках договариваются не о денежных знаках, а о неотъемлемой ценности, то есть о количестве серебра, которое содержится в этих денежных знаках». Как следствие, утверждения Лаундса о том, что монета может сохранить свою стоимость, утратив при этом 20 процентов серебра, на взгляд Локка, являлись откровенной ложью – все равно что «удлинить фут, поделив его не на двенадцать, а на пятнадцать частей, и каждую из них все равно назвать дюймом». Допущенные Лаундсом ошибки означают, продолжал Локк, что его рекомендации как минимум основательно расходятся с реальным положением дел, а как максимум – угрожают интересам Англии. Его анализ целиком состоит из заблуждений. Сама идея, что фунт способен изменять свою стоимость вне зависимости от содержащегося в монете серебра, является откровенным абсурдом. Денежный стандарт не парит, подобно призраку, в некоем облаке – он есть естественный факт бытия. Фунт стерлингов равняется 3 унциям, 17 пеннивейтам и 10 гранам серебра, не больше и не меньше. Поскольку фунт не способен каким-то загадочным способом потерять 20 процентов своей так называемой стоимости, то и предлагаемое решение – уменьшить количество серебра в монетах – категорически неверно. На самом деле, утверждал Локк, страна столкнулась с эпидемией преступной деятельности, равной которой Англия не знала. Монеты обрезаются, ошлифовываются и переплавляются с невиданным доселе размахом. А поскольку монеты стоят ровно столько, сколько в них серебра, по сути, имеет место грабеж пользователей монет. Фунт утратил свою цену именно потому, что снизился уровень серебра в каждой монете, а не наоборот. А значит, предложенная Лаундсом схема по уменьшению содержания серебра в монетах есть не что иное, как результат сговора с преступными элементами. Единственное, в чем Лаундс прав, заключает Локк, – так это в том, что необходим выпуск новых монет. Однако он не должен играть на руку преступникам и основываться на обесценивании монет – он должен восстановить вес монет до прописанного в законе.

К ужасу Лаундса и большей части финансового истеблишмента, политическое влияние и авторитет Локка оказались сильнее их доводов. В январе 1696 года парламент заявил, что с июня обрезанные и истертые монеты перестанут считаться законным средством платежа. Владельцам было предложено потратить свои запасы на оплату долгов государству и приобретение государственных облигаций. Собранные таким образом монеты будут перечеканены, причем в случае нехватки Палата шахматной доски обязана будет предоставить необходимое количество серебра. Несданные деньги с июня подвергнутся демонетизации и будут приниматься к оплате только по рыночной цене, соответствующей находящемуся в них содержанию серебра. Иначе говоря, тот, у кого была задолженность по налогам или просто возможность до июня сдать обточенные деньги на Королевский монетный двор, мог не беспокоиться – его богатство было в безопасности. Того же, кто не хотел или не мог этого сделать, ждали убытки в размере разницы между ценой монеты как слитка и монеты как денежной единицы.

Спокойно эта операция не прошла. Вплоть до июня по стране колесили ушлые спекулянты, скупая обрезанные монеты у ошарашенных торговцев, боявшихся остаться с бесполезным серебром на руках, – поскольку все налоги они успели заплатить раньше. Затем спекулянты, подкупив государственных чиновников, сдавали им «облегченные» монеты, получая взамен полновесные. Когда наступил июнь, те, у кого на руках остались обесценившиеся монеты, понесли огромные убытки. Следует отметить, что Палата шахматной доски собрала монет на 4,7 миллиона фунтов, однако серебра в них хватило на чеканку только 2,5 миллиона фунтов в новых полновесных монетах. Секретаря казначейства Лаундса это обстоятельство отнюдь не радовало, но он хотя бы понимал механизм возникновения проблемы – как и парламент, который пошел на эти меры, несмотря на возражения Лаундса. А вот о тысячах менее обеспеченных и хуже информированных людей этого сказать было нельзя – многие из них не успели сдать свои монеты. В Йоркшире, Стаффордшире и Дербишире вспыхнули бунты, и в июле правительство вынуждено было пойти на уступки – разрешить сдать обрезанные монеты в обмен на специальные государственные облигации по цене на 6 пенсов за унцию серебра больше, чем платил монетный двор. Внезапное перераспределение богатства между теми, кто имел доступ к важной информации, и всеми остальными стало лишь началом сумятицы. Проведенная правительством операция вывела из обращения практически все существовавшие монеты, но после перечеканки вернулось их гораздо меньше. А поскольку новые полновесные монеты за рубежом все равно стоили больше – как слитки, – огромное их количество тут же было вывезено за границу. Возникла острая нехватка монет. Следующим ударом оказалась дефляция – цены упали, сократились объемы торговли, атмосфере делового доверия пришел конец. Рост и стабильность английской экономики оказались еще одной жертвой, брошенной на алтарь денежной философии Локка. Эдмунд Бохан, памфлетист-тори, рассказывает, чего стоила людям эта экономическая травма, в июле 1696 года сообщая из Нориджа: