Благородный разбойник - Маргарет Макфи

Эмма стиснула зубы от его прикосновения.

— Зачем вы это делаете, Девлин?

— Я подумал, что пора забыть прошлое, — тихо ответил он, и Эмма почувствовала на шее его дыхание.

— Как это возможно, учитывая то, что произошло? — Она отвернулась и постаралась отодвинуться от него на максимально возможное расстояние.

Музыка заиграла в полную силу.

Уже одно то, что ей пришлось с ним танцевать, было достаточно скверно. Танцевать с человеком, который развратил ее брата, изменив его до неузнаваемости. Но этот танец был хуже любого другого, потому что давал ему возможность обнимать ее, прижимать к себе так близко…

Танец продолжался. И неизвестно отчего, от самого танца, от близости Девлина или от этих темных надменных глаз, смотревших на нее с насмешкой, но Эмма вдруг почувствовала, что все защитные барьеры, которыми она окружила себя, рухнули. Она почувствовала себя совершенно беспомощной. И та ужасная ночь два года назад вдруг вспомнилась ей с такой беспощадной ясностью, как будто все произошло на прошлой неделе. Ночь, когда ее брат ушел с Девлином и его друзьями и потерял все. Ночь, которая навсегда изменила жизнь их семьи. Казалось, еще чуть-чуть — и все чувства, которые она так долго прятала в самой глубине души, вырвутся наружу прямо здесь, посреди бала, на глазах всего лондонского света. Это испугало Эмму. Повергло ее в трепет. Она почувствовала, что перестает владеть собой.

В горле встал ком размером с кулак, который она никак не могла проглотить. Грудь стеснило. Стало трудно дышать, ее мутило. В какое-то ужасное мгновение Эмме показалось, что она сейчас заплачет. Она не понимала, что происходит. Не знала, как долго сможет выдержать, когда каждая секунда казалась вечностью.

Эмма заставила себя дышать медленно и глубоко. Попыталась успокоиться. Она понимала, что на нее смотрят. Понимала, что должна вытерпеть это, не уронив себя.

В дверном проеме Эмма заметила Неда. Он стоял рядом с графом Мисборном и смотрел на нее. Его застывшее каменное лицо не выдавало никаких эмоций.

Их взгляды встретились. Нед. Он был последним человеком, к которому она могла обратиться за помощью, но в этот миг она это сделала.

Танец продолжался, увлекая их с Девлином в дальний конец зала.

Эмма почувствовала, как рука Девлина крепче сжала ее талию. В приступе паники она начала терять самообладание.

— Лорд Девлин, — раздался рядом с ними голос Неда. Он звучал вежливо, но под внешней любезностью безошибочно угадывалась холодная решимость. — Позвольте мне?

Нед не стал дожидаться ответа.

Пока Девлин безмолвно хватал ртом воздух от неожиданности, Эмма почувствовала, как Нед, вырвав ее у виконта, уводит в сторону.

На какое-то время она потеряла дар речи. Эмма чувствовала только теплую сильную руку Неда, поддерживающую ее за талию, и знакомый аромат, придававший ей уверенности.

Стремительные быстрые фигуры вальса уносили их все дальше от Девлина.

— Нед, что вы делаете? — спросила Эмма, когда снова смогла заговорить.

Она не смотрела вокруг, туда, где сидела леди Ламертон, она не могла отвести взгляда от глаз Неда.

— Кажется, это называется «вклиниться».

— Вы не должны были этого делать.

— Но я уже сделал.

— Это скандал.

— Я торговец. От меня вполне можно ожидать подобной бестактности.

Последние отголоски паники растаяли.

Эмма сделала вдох, чтобы окончательно прийти в себя.

— Вы только что сделали Девлина своим злейшим врагом.

— Он и до этого не питал ко мне особой любви.

— Он влиятельный человек, Нед. Человек, привыкший получать то, что он хочет. Вам следует быть с ним осторожным.

Нед насмешливо улыбнулся.

— Чему вы смеетесь? Я говорю серьезно.

— Можно подумать, что вас беспокоит мое благополучие.

Эмма отвела взгляд в сторону и заметила, что все глаза по-прежнему устремлены на них. Она услышала, как по залу разносится возмущенный шепот, и со страхом подумала о том, в какое состояние поверг поступок Неда леди Ламертон и окружавших ее дам.

Теперь, когда приступ паники отступил, Эмме стало стыдно за свою слабость, стыдно за то, что она втянула его в это.

— Нед, вам в самом деле не стоило вмешиваться.

— Хотите, чтобы я вернул вас Девлину?

Они снова смотрели друг другу в глаза.

Эмма понимала, что он мог это сделать, стоило ей лишь сказать слово. Она знала, что должна сказать это слово, но не могла.

— Нет. — Эмма остро чувствовала, как близко был Нед, чувствовала его руку у себя на талии, и это всколыхнуло в ней целую бурю эмоций.

— Что связывает вас с Девлином, Эмма?

— Прошлое, — ответила она. Это была опасная тема, слишком чувствительная, чтобы приближаться к ней.

Нед смотрел на нее без улыбки.

Эмма отвела взгляд и замолчала. Когда ей наконец удалось вернуть самообладание, она поспешила перевести разговор в более безопасное русло.

— Я видела вас с Мисборном. Вы ведете с ним какие-то дела?

— Пока на стадии разговоров.

— И что это означает?

— Что я готовлюсь заключить самую важную сделку в моей жизни.

— Всего-то? — Она улыбнулась.

Нед ответил ей улыбкой.

Музыка замедлилась и остановилась.

— Спасибо, Нед, — тихо сказала Эмма.

— За что?

Она заглянула ему в глаза.

Лицо Неда было серьезным и суровым, без тени улыбки, как будто перед ней стоял незнакомец, а его глаза смотрели твердо и почти холодно. Почти. Потому что в самой их глубине угадывался взгляд того человека, который опрокинул пиво на черноволосого грубияна в «Красном льве».

Эмма понимала, что Нед только что сделал.

И он знал, что она понимает.

От этого понимания оба чувствовали неловкость.

Они не произнесли больше ни слова.

Нед молча отвел Эмму к леди Ламертон, поклонился и вернулся туда, где стоял его управляющий.

Она не смотрела на Девлина.

— Подойдите ко мне, дорогая. Кажется, у меня разболелась голова. Давайте вернемся домой. — С этими словами леди Ламертон увела свою компаньонку из зала Воспитательного дома на улицу, где ее ждала карета и допрос с пристрастием.

Спустя три часа после того, как Эмма покинула бал в Воспитательном доме, Нед стоял в кабинете своего дома на Кавендиш-сквер, у большого полукруглого окна, и смотрел в ночь. Изящный стакан из граненого хрусталя, наполненный джином, стоял нетронутый на письменном столе красного дерева.