Великая Кавказская Стена. Прорыв 2018 - Михаил Белозеров

Блондинки в былые времена тоже вызывали у Феликса приступ сексуальности. В свободное же время ему в основном нравились брюнетки и рыженькие. При мысли о Гринёвой на душе у него потеплело. Он вспомнил её грудь и ощущение колкости сосков. Оказывается, он любит огненных женщин, о которых можно зажигать спички. Кто бы подумал, соображал он, ошарашенный этим открытием. Старался запомнить для будущего романа — была у него такая мечта написать роман, которую пока он не реализовывал, некогда было за делами и заботами. Для романа надо было всё забросить, уехать на год в деревню и поселиться в какой-нибудь халупе.

— Знаешь, что… — неожиданно даже для самого себя сказал Феликс, поднимаясь и одновременно вытаскивая палец изо рта, — поеду-ка я, пожалуй… поеду-ка я, пожалуй… домой!

Он даже страшно поморщился, словно проглотил ложку рыбьего жира, но решение было принято, и оно было единственно верным. После такого решения хотелось жить, и даже Лора Гринёва одобрила бы его. Возникло оно у него где-то в животе и перекатывалось там комком страха. Надо жить чувствами, а не долгом, сообразил он.

— Да ты что?! — Лёха обиженно заморгал, как судак на воздухе. — А я?.. — удивился он. — А Рыба?.. А блондинки?.. — Он даже оглянулся, словно для того, чтобы проверить, на месте они или нет. — Ёх! Ну ты даёшь!

От удивления он разинул рот, как лунатик, который ходил-ходил по крыше, а потом вдруг очнулся на коньке. Хотелось сказать злое: «Закрой, муха залетит». Раздражал Феликса порой Лёха Котов. Очень раздражал, но другого друга у него не было.

— А что Рыба?.. — нервно спросил он, снова инстинктивно грызя сгиб пальца. — Переживёт!

— Пережить-то он, конечно, переживёт, ёх… — согласился Лёха Котов и покрутил мордой, — но я не понимаю… Ёх… — жалобно добавил он.

— А чего здесь понимать?! — взвился Феликс.

Он и сам себя не понимал, он был в панике. Такая паника у него была только в глубоком детстве из-за ночных кошмаров, когда он болел ангиной, и ему казалось, что в самом тёмном углу комнаты притаилось чёрное, лохматое чудовище.

— Это ж срыв задания?! Ёх… — напомнил Лёха, хотя в его голосе не было надежды, слишком хорошо он знал Феликса.

— Пошлёт кого-нибудь другого, — зло ответил Феликс, подхватывая дорожную сумку.

— Ну да… пошлёт… — оторопело согласился Лёха. — Только?.. — Он недоумённо пожал бабскими плечами и с надеждой уставился на Феликса — вдруг передумает.

Феликс почувствовал, как у него задёргалась щека. «Я и сам не знаю, что мне делать, — испугался он. Но однозначно — ехать ни в какую Чичу я не желаю. Чего мне там делать? Не несут меня туда ноги, и всё! Смерть там моя и погибель», — сообразил он, и в животе у него снова возникла пустота, словно его уже клали в лаковый гроб и оркестр наяривал «Похоронный марш» Шопена.

— А ты поезжай, — выдавил он из себя. — Поезжай, может, я к тебе подскачу, но позже.

— Ну да… — не поверил Лёха и снова покосился на блондинок, нравились они ему.

Блондинки с вялыми лицами сидели лениво, как тюленихи, призывно покачивая красивыми ногами. Но Феликсу почему-то было всё равно. Хоть сто тысяч поставь блондинок, а мне всё равно. Он даже оторопел — такого с ним сроду не бывало. Не вызывали они в нём прежнего вожделения, что было весьма странно и подозрительно. Что бы это значило? — удивился он, но, естественно, разобраться не успел.

— Приеду, — бездумно пообещал Феликс, грызя сгиб пальца. — Обязательно приеду.

Сейчас в ванную с холодной водой, потом двести граммов коньяка и в постель, мечтал он, а там видно будет. Может, действительно придётся поехать в деревню писать романы? Да, телефоны надо отключить, все до единого. Плевать я хотел на Рыбу!

Феликс уже сделал шаг по направлению к лестнице, игнорируя тоскливый, как у голодной собаки, взгляд Лёхи, который не знал, что ему делать: то ли докладывать главному, то ли действительно лететь в Имарат Кавказ и ждать там непонятно чего. Феликс мысленно уже был дома, где даже стены помогали дышать, где было уютно и надёжно, как в бронекрепости, как в тот же самый момент, абсолютно некстати, зазвонил телефон.

— Да? — спросил Феликс, спускаясь на первый этаж.

— Здравствуй, дорогой, — услышал он и, конечно же, узнал голос Рашида Темиргалаева. — Как здоровье, дорогой, как поживаешь?

— Хорошо, — ехидно ответил Феликс, всё ещё находясь в векторе движения, весь устремленный туда, к выходу из аэропорта, где стоял его серебристый «Опель», где надежда обрести новую жизнь была вполне реальной, только после такой выходки его наверняка попрут из газеты. И правильно сделают, равнодушно думал он, представляя изумленное лицо Рыбы, то бишь Александра Павловича Соломки, и его бесцветные глаза, и его белёсые, как у альбиноса, брови.

Лучше бы ему в это утро никто не попадался, даже друзья лучших друзей. А Рашид Темиргалаев как раз был из их числа. Познакомил их, между прочим, Лёха в ресторане «Над Москвой-рекой» по поводу «маленькой криминальной истории». Выручил его тогда Рашид Темиргалаев. Здорово выручил. Денег дал и позвонил, куда надо, договорился с нужными людьми. Феликс откупился, и его оставили в покое. А потом он провернул первую операцию. Помнится, что они гудели там три дня подряд, пропивая первые шальные деньги. И конечно же, у них возникла крамольная мысль, как можно дольше продлить это удовольствие. Ровно через неделю Феликса снова «бросили» на Кавказ, и он снова с лёгкостью заработал шестьдесят тысяч «зелёных». Лёха не взял себе ни копейки, а всего лишь мудро заметил, что дружба кончается там, где начинаются меркантильные интересы. Феликс очень удивился, потом подумал и согласился с ним. Раза три он подъезжал к Лёхе с предложением пересмотреть взгляды на такое положение вещей и крутиться вместе, но Лёха был непреклонен, как скалы Гибралтара. «Нет!» И всё! Поэтому Феликс, как мог, компенсировал ему нервные затраты алкоголем, деликатесами и легкодоступными женщинами. Как раз деликатесы они и потребляли в ресторанах Рашида Темиргалаева, ну и, конечно, коньяк по две с половиной тысячи долларов бутылка. Шикарная началась жизнь: днём на работе, вечером — в ресторане у хлебосольного Рашида Темиргалаева. Но казалось, что его друга — Лёху Котова — абсолютно не волнует, откуда берутся деньги, главное, чтобы в жизни были красивые девушки и видео-кино-фотоаппаратура. Вот что на самом деле волновало Лёху Котова. Таким и должен быть настоящий друг!

— Рад за тебя, дорогой, рад, — сказал Рашид Темиргалаев. — Ты только не забыл о долге?

— О каком долге?.. — словно очнулся Феликс. — Ах, да… извини. Конечно, не забыл.

Он удивился тому, что Рашид Темиргалаев тревожился из-за каких-то несчастных шести тысяч долларов. У него на карманные расходы в день уходило в два раза больше. А здесь какие-то шесть тысяч. Вернее, не шесть, конечно, а пятнадцать, потому что уговор таков: беру шесть, возвращаю пятнадцать. «Но Рашид никогда не спрашивал о деньгах, а я никогда не забывал отдавать», — с неприязнью подумал Феликс. Так в чём же дело?

— Отлично, дорогой, отлично! — вроде бы обрадовался Рашид Темиргалаев и огорошил: — Отдашь через два дня.