Одержимый - Наталья Семенова

мои губы, лопается едва зажившая ранка в уголке, и боль ушибленной и потревоженной скулы невероятным образом смешивается с наслаждением.

Ощущения такие острые, оглушающие и желанные, что я прямо сейчас готова сойти с ума.

Чёрт, как же сильно я его хочу.

Такого неоднозначного, безумного и импульсивного.

Я жмусь к Гиллу ещё сильней, словно между наши телами остался хотя бы миллиметр свободного пространства. Мне жарко, дыхания не хватает, а внутри в буквальном смысле разливается раскалённая до бела лава.

— А… спросить… где… спальня… я… могу?

— Вверх по лестнице и… направо…

Гилл снова меня целует и одновременно с этим подхватывает на руки. Разворачивает нас к проходу. Мне жутко хочется его поторопить и рассмеяться от собственной нетерпеливости. Не представляю, как он умудряется не навернуться на лестнице со мною на руках, то впиваясь в мои губы, то в кожу шеи. Рамки с фотографиями на стене наверняка теперь висят криво.

Дверь громко ударяется о стену, когда Гилл её пинает. А следом он бросает меня на кровать и расстёгивает джинсы. Его пьяные от страсти глаза завораживают, но я умудряюсь самостоятельно стянуть с себя лифчик. Хочу кожа к коже. Чтобы ничего…

Мысль улетучивается, когда горячие пальцы, задевая кожу ногтями, рвано тянут вниз последний кусок ткани, оставшийся на мне.

А затем я проваливаюсь глубже в матрас от веса накрывшего меня тела.

Боже, это что-то невероятное…

Гилл опускает ругательство мне в губы, целует глубоко и отчаянно. Я оплетаю ногами его бёдра. От снедающего нутро желания всё внутри дрожит. Я извиваюсь и скребу ногтями кожу его спины. Гилл снова ругается:

— Проклятье, Сабрина. — Он думает секунду и рычит: — Ладно, твоя взяла — к дьяволу осторожность.

Ещё секунда, и резкий рывок наполняет меня, стремительно растягивает и вынуждает задохнуться от ощущений. Не болезненных, нет. Этой привилегии, к сожалению или к счастью, меня лишили. Нет, ощущения, ошеломляющие своей новизной и гармоничностью.

Именно к этому приводит обоюдная страсть.

Гилл ловит мой взгляд, его лицо напряженно, в серых глазах сквозит беспокойство на фоне снедающего его изнутри желания.

Чёрт, он сейчас красивее, чем когда-либо был до этого момента.

Я коротко киваю и закрываю глаза, когда он склоняется, чтобы поцеловать меня.

А затем Гилл начинает двигаться во мне, и это… Это не передать словами.

Мы не в состоянии перестать целоваться, хотя нам едва хватает дыхания. Легче и вовсе задохнуться, чем оторваться от желанных губ. Сплетаемся телами так, что не понятно, где мои руки, а где его. Кожа горячая и липкая от пота. Звуки, которые я улавливаю сквозь шум в ушах, опьяняют ещё сильней. Словно это возможно. Рванный стук сердца напротив собственного — добивает окончательно.

Я буквально умираю, потому что через некоторое время меня рвёт на части электрический разряд ошеломляющего наслаждения.

Даже не представляю, сколько времени мне требуется, чтобы воскреснуть, окутанной сладкой негой.

Именно в этот момент Гилл, чертыхаясь, догоняет меня и обессиленно наваливается всем телом.

Мы, наконец, можем восстановить дыхание, жадно глотая горячий воздух. Без шуток, но сейчас мне хочется обнять весь мир. Ощущаю себя до невозможности свободной и до самых небес окрылённой.

Спустя некоторое время Гилл приподнимается на локтях и заглядывает мне в глаза. Я его опережаю с усмешкой:

— Испортишь ведь.

Он тоже усмехается и качает головой:

— Просто хочу сказать, ведьма, что у меня от тебя крышу сносит.

— Всё дело в колдовстве, замешанном на крови, — выразительно веду я бровями и слизываю кровь с уголка своих губ.

Мы оба тихо смеёмся.

А почему бы и не веселиться, пока нами владеет эйфория, которая может исчезнуть в любой момент.

Глава 17. Тайлер

Я выхожу из крохотной ванной комнаты и возвращаюсь в спальню ведьмы. Её самой здесь уже нет. Поднимаю с пола джинсы и, одеваясь, оглядываю обстановку, на которую ранее не обратил никакого внимания. Что понятно.

Стены с обоями с рисунком мяча и биты оклеены плакатами с изображением монстров из популярных аниме-мультфильмов. Их компанию разбавляют привычные постеры из фильмов ужасов. Я хмыкаю, замечая ещё и уродливые игрушки, разбросанные то тут, то там.

Подхожу к высокому и широкому шкафу, полки которого ломятся от количества книг. Дайте угадаю, они все в жанре ужасов? Приглядываюсь и понимаю, что ошибся — не все. В личной библиотеке любительницы ужастиков присутствуют и книги из классики. В том числе русской и польской.

Точно, тогда в библиотеке ведьма изучала биографию Толстого.

Иду дальше и на письменном столе обнаруживаю раскрытый блокнот, заметки в котором привлекают моё внимание.

«Согласно представлениям некоторых религий (в том числе христианства), одержимость — состояние, в котором человек подчинён одному или нескольким демонам или бесам, дьяволу».

Слово «дьявол» подчёркнуто жирной линией, от него тянется нарисованная стрелка к другой заметке: «Главный герой не осознаёт, что одержим, потому что дьявол искусно играет с его разумом?»

Похоже, кто-то пишет книгу?

Я отчего-то улыбаюсь, откладываю блокнот и иду вниз.

Сворачиваю сразу на кухню, потому что слышу, как хлопают дверцы шкафчиков. На Сабрине домашние шорты и широкая майка, её волосы влажно блестят после душа, а тёплые носки, благодаря которым она скользит по плитке, перемещаясь, добавляют её образу сексуальный уют. Если такой есть.

В общем, я снова её хочу.

Но от меня не укрывается то, как напрягаются её плечи, когда она понимает, что на кухне больше не одна.

Я гашу в себе неуместный голод и замечаю свои вещи аккуратно сложенными на одном из стульев. Пока я натягиваю на себя футболку, Сабрина вежливо интересуется:

— Чай или кофе?

— А горячего благодарного поцелуя великолепному любовнику в меню нет?

— Нет, но я могу заглянуть в кладовую и найти там пинок под зад.

Я тихо смеюсь и подхожу к ней ближе:

— Спасибо, обойдусь.

Хочу обнять её со спины, собрать губами с голого плечика капельки воды, сбежавшие с волос, но ведьма разворачивается ко мне лицом, а в её руках огромная кружка с кофе. Сабрина неловко мне улыбается, избегая смотреть в глаза, и предлагает:

— Давай всё же обработаем твою руку.

Я предпочёл бы, чтобы она снова обработала меня. Но, похоже, у кого-то появились угрызения совести. Жалеет? Или не понравилось? Может, я всё же сделал ей больно, не сумев сдержаться?

— Сабрина…

— Да, я сама этого хотела, но давай не будем это обсуждать. Мне… неловко, если сможешь понять.

Я кретин, знаю. Но то, что, возможно, она прямо сейчас призналась в том, что её первый нормальный секс был