Русский гигант КВ-1. Легенда 41-го года - Владимир Першанин

– Никто не подойдет, фрицы со всех сторон. Захватить с собой пулеметы – и на прорыв! Хоть двое-трое спасутся.

– Заткнись, – коротко оборвал его сержант-наводчик, выцеливая спрятавшийся за бугром Т-4.

Но лезть под орудие «Ворошилова» никто не торопился. Горела сунувшаяся вперед «штуга». Получил снаряд в башню Т-3, и кое-как убрался в укрытие.

Под давлением начальства начали подбираться к КВ сразу два тяжелых Т-4. Они сосредоточили огонь на нижней части «Ворошилова» и сумели порвать гусеницы.

Один из «панцеров» с молодым решительным экипажем вырвался вперед, рассчитывая с близкого расстояния заклинить башню. Снаряд КВ пробил лобовую броню немецкого танка.

Машина загорелась, потушить огонь не удалось. Один за другим детонировали снаряды, потом взорвались сразу несколько штук. Из охваченной пламенем машины сумели выскочить лишь двое танкистов. На одном из них горел комбинезон. Пытаясь сорвать его, немецкий унтер-офицер потерял последние силы и упал неподалеку от своего «панцера».

Прийти к нему на помощь никто не решился. Застывшая громада русского танка с ее «трехдюймовой» и тремя пулеметами словно поджидала очередное нападение.

Капитан Линько запретил добивать тяжело раненного обгоревшего танкиста.

– Пусть вытаскивают, если у кого смелости хватит.

Обреченный экипаж угрюмо промолчал. Покидать танк нельзя, прорваться уже невозможно, слишком плотно обложили немцы обездвиженный КВ. Мегафон призывал русских сдаваться, а тягачи подтаскивали поближе гаубицы, чтобы добить упрямую машину фугасами.

Не дожидаясь, пока гаубицы откроют огонь, ударило орудие КВ. Свидетелей последних минут жизни танка «Клим Ворошилов» и его экипажа не осталось. Обложенная со всех сторон, тяжелая машина вела огонь из всех стволов. Фугасные гаубичные снаряды летели, сотрясая КВ взрывами.

Сержанта Пятакова ударило о броню с такой силой, что он потерял сознание. Ему пытались помочь, но капитан Линько, налаживая прицел, сказал:

– Егору уже не помочь. Внутренности отбиты. Все по местам.

И послал ответный снаряд в то место, где сверкали вспышки гаубичных выстрелов. «Ворошилова» подожгли из огнемета. К тому времени на ногах держались капитан Борис Линько и механик Яков Рогожин. Оба были контужены, однако сдаваться не собирались.

Их пытались взять в плен, кричали, что сохранят жизнь, но капитан Борис Линько застрелил в упор немецкого офицера, и его изрешетили из автоматов.

Яков Рогожин бежал к лесу, отстреливаясь из «нагана». Он получил несколько ранений, но желание выжить, вернуться к семье придавало ему новых сил. Немец попытался ударить сержанта штыком. Рогожин уклонился от удара, выдернул винтовку, сбил прикладом солдата, но в спину его ударил штыком другой солдат.

Подошел обер-лейтенант и, убедившись, что русский танкист умирает, приказал:

– Похороните обоих. Они крепко дрались… фанатики. Дорого нам эта война обходится.

Приказ офицера выполнили. Как памятник, в полусотне метров дымился обугленный каркас самого мощного танка начала войны – «Клим Ворошилов».

К вечеру бой постепенно утих. В нем не было победителей и побежденных. Попытка прорвать советскую оборону обернулась для немецкой танковой группы большими потерями. То в одном, то в другом месте догорал танк или самоходное орудие. Убитых было тоже много, и немецкая похоронная команда не успевала подбирать трупы.

Но чтобы выполнить приказ хотя бы формально, было собрано какое-то количество танков, самоходок, машин с пехотой. Продолжать полноценный прорыв этих сил не хватало. Доехав до ближайшей высотки, сборный полк стал окапываться.

Утром подойдет подмога, и наступление продолжится. Так объявили всем офицерам. Но мало кто верил, что после ожесточенного боя и понесенных потерь можно будет снова наступать.

Русские танки, особенно тяжелые КВ-1, нанесли «панцерваффе» потери, которые не сразу восполнишь. Наступление на Москву пробуксовывало. Давно прошли сроки, назначенные фюрером для взятия большевистской столицы, а впереди вырисовывались новые упорные бои, слякотная осень и долгая морозная зима.

Бригада свою задачу выполнила. Немецкий прорыв выдохся, хотя в сводках вермахта было указано, что немецкие войска продвинулись вперед. Место, где весь день продолжался ожесточенный танковый бой, заполнилось пехотными подразделениями, артиллерией, обозами.

Тыловики с любопытством рассматривали подбитые и сгоревшие русские танки. Особый интерес вызывал сгоревший тяжелый танк КВ-1. Один из артиллеристов рассказывал собравшимся, что русский экипаж сражался до последнего, но был уничтожен снарядами гаубиц и огнеметом.

– Они хотели создать целые полки таких монстров, – делился своими познаниями грамотный артиллерист из дивизиона 105-миллиметровых гаубиц. – И пустить их во главе своих танковых войск на завоевание Германии. Но слишком долго собирались – мы их опередили.

– Нашим «панцерам» было бы трудновато с ними справиться, – трогая выщербленную многочисленными попаданиями снарядов броню, – сказал один из артиллеристов. – Но к счастью, у «Ворошиловых» никудышные двигатели.

– Что не мешало их орудиям просаживать броню Т-4 насквозь, – резко отозвался танкист со шрамом от ожога на щеке.

– Броня и орудия у них сильные, – согласился обер-лейтенант, командир одной из гаубичных батарей. – Но даже десятком тяжелых танковых полков положение на фронте не изменишь. – Насколько я понял из показаний пленных, мы имели дело с бригадой смешанного состава. К счастью, у большевиков не хватило возможностей ввести в строй достаточное количество этих «Ворошиловых». Ну а с «тридцатьчетверками» мы уже научились справляться, не говоря о мелкоте с броней в полтора сантиметра.

В принципе, обер-лейтенант верно обрисовал создавшуюся обстановку. Но… «панцерваффе» несли потери. И немалые. Глядя на сгоревшие, подбитые Т-3 и Т-4, основу танковых войск вермахта, солдаты невольно вздыхали.

У легких русских машин броня действительно слабая, но они отважно вступают в бой и, погибая, успевают всадить в цель снаряд своей довольно эффективной 45-миллиметровой пушки.

А насчет КВ-1 и говорить нечего. Артиллерист-фельдфебель насчитал в сгоревшем тяжелом танке два десятка следов от попаданий немецких снарядов. Броню русского монстра они не пробивали, хотя поколотили машину крепко и наверняка вывели половину экипажа из строя, прежде чем «Ворошилова» сожгли огнеметчики.

Обер-лейтенант всматривался в лица подчиненных и видел оживление только в глазах молодых солдат. Те, кто постарше, сняв каски, наблюдали, как эвакуируют вышедшую из строя технику.

Подбитые немецкие танки брали на прицеп тягачи и увозили на ремонт или переплавку. Поодаль от дороги выросло кладбище. Ровными рядами стояли заранее приготовленные кресты.

Писари из похоронной команды заполняли таблички с именами погибших. Сверху водружали каски или шлемы танкистов. Эта налаженная как конвейер работа вызывала тягостное впечатление у солдат, расположившихся на отдых. А суета штабных писарей их, кажется, раздражала. Не воюют, а при деле, и даже награды получают.