Новая Зона. Территория «Вятка» - Юрий Евгеньевич Смирнов

любил тебя, ты был и навсегда останешься неудачником, который заставлял меня краснеть перед другими.

– Тебе хотелось видеть во мне себя, и тебе практически удалось сделать меня таким. Вот потому-то ты и видел во мне неудачника, которым на самом деле был ты сам.

– Мерзкий ублюдок! – Старик высвободил руку, попятился и мешком рухнул на стул. – Я тебя ненавижу!

– Я тебя прощаю, – без эмоций ответил Птенец и вышел, старясь более не оборачиваться: он навсегда покидал свое прошлое.

Как ни в чем не бывало он подобрал рассыпавшиеся дрова и спешно вернулся в избу, где за столом сидел Волкогонов. Казалось, он совсем не заметил долгого отсутствия Птенца и смотрел на старый медальон, который, как и в прошлый раз, обнаружил на буфете.

– Хозяйский? – кивнул на медальон Птенец, сгружая свою поклажу на предтопочный лист.

– Здесь нет ничьей фотографии, – показал Волкогонов нутро медальона, – хотя мне казалось, что в прошлый раз она была.

– И кто там был изображен?

– Женщина. – Проводник не хотел распространяться, что в прошлый раз он видел в медальоне фотографию супруги.

– Красивая?

Вместо ответа Волкогонов пожал плечами, затем защелкнул медальон и вернул его на место.

– Может, стоит проведать Бориса? – беспокоился Птенец. – С ним ведь ничего не случится?

– Если он сам того не захочет, – загадочно ответил Волкогонов.

А Борис тем временем, понаблюдав в окно, как Птенец заносит в дом охапку дров, думал, что надо бы тоже протопить печь – в его избушке оказалось сыро. Но тут выяснилось, что дымоход развалился и печь нещадно дымит. Сложный вытащил из рюкзака стеариновую свечу, зажег и поставил на стол. Теперь свет вытаскивал из мрака развешанные по стенам фотопортреты. На этих старых снимках у лиц были стерты глаза и рты, будто некий хулиган школьного возраста специально прошелся ластиком по выцветшим от времени кадрам. Борису стало жутко, и он впервые пожалел о том, что отказался от предложения проводника ночевать всем вместе.

Он хотел поужинать, но вид еды вызывал тошноту, а перед глазами все еще стояли покойники с берега Сухого ручья. Сложный вытащил из рюкзака банку с тушенкой, с этикетки которой на него смотрела свиная голова, но тотчас пихнул ее обратно, сдерживая рвотный позыв.

– Угораздило же меня влезть сюда… – Ему уже совсем не нравилась некогда заманчивая мысль посетить «Вятку», это место оказалось вовсе не таким, как о нем рассказывали побывавшие здесь.

От неприятных воспоминаний его оторвал неясный шорох, идущий из подпола, ему даже померещилось, что он слышит разговор.

– Кто здесь? – Он уже было подумал, что проводник и Петр решили навестить его, и тут до его слуха вновь донеслись обрывки разговора.

– Это все не по-настоящему… – Борис взял в руки свечу и стал красться к деревянной крышке в полу, из-под которой пробивался неясный свет: именно оттуда звучал человеческий говор.

– Кто здесь? – Борис приподнял крышку подпола за ржавое металлическое кольцо и заглянул вниз, где оказалось куда светлее, чем в комнате.

В ответ он услышал лишь глухое покашливание и обрывки фраз. Борис откинул крышку, и она с грохотом упала в сторону, но никто внизу на этот звук не отреагировал; тогда он стал спускаться вниз по скрипучим ступеням и через минуту очутился в просторном подвале, залитом светом лампочки. Это был именно подвал, а вовсе не деревенский подпол для хранения небольшого количества припасов. Тут не приходилось стоять, согнувшись в три погибели, а само помещение, даже на первый взгляд явно превышавшее размерами наружный периметр избы, было поделено на несколько комнатенок-закутков гигантскими стеллажами.

– Есть здесь кто? – Борис по-прежнему сжимал в руках зажженную свечу, опасаясь, что лампочка неожиданно погаснет и он окажется в кромешной темноте.

– Проходи-проходи, – услышал Борис знакомый голос, но не смог сразу определить, кому тот принадлежит, пока из-за стеллажа не показалась согбенная мужская фигура, на груди которой алела большая рана. – Как я рад, что мы снова встретились, дружище! – Мужчина хотел обнять старого товарища, но Борис отстранился, боясь запачкаться кровью.

– Что, смущает мой вид? – Знакомец сунул палец в отверстие от пули в груди. – Так ведь это твоя работа, старик. Помнишь, как ты заманил меня сюда? А я повелся, точно наивный дурачок. Я ведь доверял тебе и даже подумать не мог, что ты грохнешь товарища по бизнесу из-за жалких пятидесяти кусков зелени.

– Ты сам в этом виноват, – огрызнулся Борис, замечая, что в подвале есть еще кто-то, помимо них. – Кто здесь с тобой?

– О, нас тут немало! – Мертвец широким жестом обвел свои покои. – Вон Леха-рыбак, который не отдал тебе вовремя долг. – И тотчас из тьмы вынырнуло израненное тело, над которым в свое время поглумился Сложный. – И Серега, твой второй партнер, задушенный тобою лично. А еще несколько конкурентов по бизнесу, почивших, как и я, в твоем легендарном подвале. Ну и до кучи еще человек десять, которых ты, наверное, уже и не вспомнишь.

– Какого черта вам всем от меня нужно? – В голосе Сложного не были ни капли раскаяния за содеянное.

– Нам от тебя – ничего, – просто ответил покойник. – Ты уже вместе с нами, просто еще не понял этого.

– Я, в отличие от вас, недоумков, все еще жив, – рявкнул Борис; пламя свечи в его руках дрожало.

– Серьезно? – Мертвец неожиданно посмотрел вглубь подвала, где к стулу было приковано чье-то тело. – Пойдем-ка я тебе кое-что покажу.

Борис проследил за его взглядом и тотчас узнал сидящего: это был он сам. Его руки были примотаны проволокой к подлокотникам, а в глазах стоял такой нестерпимый ужас, который и представить-то сложно. Он будто молил самого себя помочь ему выбраться отсюда, но Борис застыл как каменное изваяние, не в силах сдвинуться с места.

– Правила игры очень просты, – прокомментировал мертвец с раной на груди, протягивая ему ржавый старый нож. – Ты сможешь покинуть «Вятку», только расправившись с самим собой.

– Да пошел ты! – Борис оттолкнул руку мертвеца, но тот лишь улыбнулся, обнажая гнилые зубы.

– Как скажешь. – Он довольно резво для покойника подобрался к двойнику, прикованному к стулу, и с замахом всадил нож ему в живот, после чего тот взвыл от боли, согнувшись пополам.

Борис выронил из рук свечу, и она, упав на пол подвала, тотчас погасла, а рядом с ней упала первая капля крови, которая вытекла из раны на животе Бориса, хотя его никто не трогал.

– Как это?.. – Борис удивленно взирал на свои окровавленные руки, прижимая их к животу, откуда сочилась кровь, а мертвец раз за разом наносил новые удары в брюхо другого Бориса, прикованного к стулу. – Прекратите…